Рембрандт

Так вела Магдалена ван Лоо бесконечные разговоры сама с собой каждый раз, как после безрезультатного визита на Розенграхт она, огорченная и одинокая, возвращалась домой. Она уже готова забыть о Титусе, отказаться от него. В глазах подруг это, конечно, было бы равносильно ее поражению, но, к счастью, никому из них даже в голову не придет, как тщетно добивалась она Титуса в течение всей зимы и весны! Назад к старому образу жизни, как будто ничего и не было!.. Первое же приглашение, полученное ею с началом выездного сезона, она с готовностью приняла. Она как-то сразу невыразимо стосковалась — так пыталась она себе внушить — по элегантным балам, чудесно сервированному столу, по сиянию люстр, музыке и роскошным туалетам.

Родители Магдалены облегченно вздохнули: карета их дочери опять останавливалась у празднично освещенных домов, и Магдалена снова возвращалась домой в сопровождении молодых люден.

Опасность, казалось, миновала, прошедшее выглядело, как дурной сон. Теперь, пожалуй, и помолвка не за горами.

Да и сама Магдалена принуждала себя так думать. Теперь, пожалуй, и помолвка не за горами, повторяла она вслед за родителями. С благосклонной улыбкой встречала она поклонение, которое, как всегда, окружало ее. Ее прежняя надменность исчезла. Все с удивлением констатировали, что она стала мягче и милее. Претенденты увивались вокруг нее. В их числе был и некий черноволосый широкоплечий молодой человек из семьи Фалькениров, проживший в Амстердаме зиму. Прирожденный Дон Жуан, он не оставлял в покое ни одной женщины. Но стоило ему познакомиться с Магдаленой, как он бросил свои любовные похождения и со свойственным ему темпераментом стал ухаживать за ней, питая самые честные намерения. Магдалена поощряла его, оказывая ему явное предпочтение. Он был богат, представителен, из хорошей семьи. Их имена называли рядом, все видели в них будущую супружескую чету. Кузен Фалькенир уже начал зазнаваться и хвастал расположением Магдалены. Их повсюду приглашали вместе. Одни завидовали им и злились, другие радовались, что избавляются от двух наиболее опасных и в то же время явно предназначенных друг для друга конкурентов… Родители Магдалены торжествовали…

Декабрьский ветер выводил свою заупокойную песню в ветвях оголенных деревьев, и звезды, лучистые и суровые, как застывшие изумруды, мерцали на темном небосводе, когда Фалькенир сделал в карете Магдалене предложение. Магдалена со дня на день ждала этого. Это был для нее единственный подходящий выход. Ей уже стукнуло двадцать один, — чего же еще ждать? Ведь нет теперь ничего, что мешало бы…

И все же, когда она дала согласие и обезумевший от счастья поклонник заключил ее в свои объятия, уверенный, что теперь это сокровище уже от него не ускользнет, Магдалену всю затрясло. Она закрыла глаза. Она почувствовала на лице дыхание своего спутника, на нее пахнуло вином, ароматической водой и помадой, какими-то чужими запахами. Потом она ощутила, как его руки с хозяйской требовательностью прижали ее к себе, и чуть не задохнулась. И вдруг она словно забылась. Ей почудилось, что над ней склонилось смуглое тонкое лицо, что большие глаза, сразу ставшие такими мягкими, нежно смотрят на нее и ее лба коснулись чьи-то уста; стройная, рыцарская фигура, облаченная в коричневый бархат, подхватила ее и прижала к своей груди. Она вся трепетала, ее ресницы вздрагивали…

Титус ван Рейн!

На один-единственный миг она всем своим существом отдалась сладостному видению. Это он! Магдалена обвила руками его шею и припала головой к могучему плечу. «Ведь я так давно люблю тебя, Титус, — мысленно произнесла она. — Так давно я ищу тебя, а ты все отмалчиваешься, милый. Зато теперь мы принадлежим друг другу. Вот мой рот, моя шея, моя грудь, я вся здесь — Титус, мой любимый, о, твои руки…»

Поцелуи спутника градом сыпались на нее. Магдалена не сопротивлялась. Тяжело дыша, разомлевшая лежала она в требовательных руках, отдавшись на волю любимого… И вдруг она широко открыла глаза. Холодное сияние зимней ночи осветило лицо пылкого жениха. Ошеломленная, откинулась Магдалена назад, оттолкнула прочь его руки. Чужой, незнакомый, бесстыдный мужчина ласкает ее… и она разрешает вместо того, чтобы дать ему пощечину!..

Фалькенир растерянно уставился на нее. Только что она ему так безоговорочно доверилась, он не понимал, откуда это возмущение, это неожиданное сопротивление. Он смущенно пробормотал какие-то ненужные и нечленораздельные слова.