Репортаж без микрофона

Потом, когда официальная часть и телетрансляция церемонии закончилась, гости и юбиляр отправились в специально снятый ресторан, где Софико, смеясь, сказала: «Надо выбрать тамаду. Но, вы знаете, я решила сэкономить. Я сама буду тамадой». И – она и вправду была тамадой на его юбилее! Это был настоящий спектакль, полный сюрпризов. Один из спонсоров праздника Бадри Патаркацишвили подарил Котэ белый «роллс-ройс», тем самым исполнив давнюю мечту юбиляра, который еще несколько десятков лет назад шутливо пообещал Софико: «У нас будет белый “роллс-ройс”»…

Публика была самая разная. Скажем, видел я там и вора в законе и политика Джабу Иоселиани, который незадолго до этого вышел из тюрьмы, помилованный президентом Грузии Шеварнадзе. Джаба сидел в белом костюме с эффектной блондинкой.

За каждым столом сидело 10–12 человек. За нашим был Кирилл Лавров. Помню, ко мне подошел защитник того самого тбилисского «Динамо» Александр Чивадзе и попросил меня познакомить его с Кириллом. Кирилл Юрьевич был фантастически популярен в Грузии – почти как Озеров, почти как сам Котэ…

Константин Иванович Махарадзе скончался спустя год с небольшим после своего 75-летия. Я был единственный, кто приехал из России на его похороны. Но об этом печальном своем путешествии в Грузию к Котэ я рассказывать не хочу…

Милый, дорогой, неповторимый, очаровательный Котэ… Казалось бы, нелогично: человек ушел из жизни, а ты с каждым днем думаешь о нем всё больше, вспоминаешь каждую встречу… Но так бывает, если ушедшие – это твои родные, самые близкие. У каждого свой избранный круг. В моей родной «команде» – конечно, и Котэ.

Тенгиз Пачкория

Как и когда Котэ Махарадзе «закрыл» Европу?

За более чем сорок лет комментаторской деятельности Котэ Иванович Махарадзе имел возможность вести телерадиорепортажи из всех стран Европы и десятков государств других континентов. Я с детства слушал его репортажи и жаждал познакомиться с этим выдающимся комментатором, артистом и человеком с большим юмором. Первые эпизодические контакты и общение с ним имели место в конце 1970-х – начале 1980-х годов в Донецке перед матчами местного «Шахтера» и тбилисского «Динамо»: тогда я учился на историческом факультете Донецкого университета и вместе с грузинами-студентами местных вузов с плакатами «დინამო» («Динамо») не только бывал на матчах двух прекрасных команд, но и перед играми обязательно приходил в те гостиницы, где останавливалось тбилисское «Динамо». Приходил не только, чтобы пообщаться с выдающимися игроками любимой команды: Давидом Кипиани, Александром Чивадзе, Манучаром Мачаидзе, Рамазом Шенгелия, Отаром Габелия и др., и с теми комментаторами, кто приезжал в Донецк для ведения телерепортажей, но и чтобы получить в дар билеты на матчи (так называемые административные билеты стоимостью 10 копеек), которые всегда были у представителей команд. Чаще всего билеты мне и моим друзьям давали Отари Габелия, Рамаз Шенгелия. Один раз – Котэ Махарадзе. При встрече Котэ спросил меня:

– Кем ты собираешься стать?

Я ответил:

– С детства люблю историю, но после вуза собираюсь стать журналистом, а на истфак поступил потому, что туда попасть было легче, чем на факультет журналистики.

– Раз ты любишь спорт, начни писать со спорта, так как в других сферах больше цензуры. Пиши в университетской, районной, городской газетах, а потом, если будет масштабное событие, – посылай в тбилисские и московские издания.

Я хорошо запомнил его слова и с 1981 года писал в газеты Украины, Грузии, а с 1983 года – после возвращения в Грузию – стал публиковаться и в московских изданиях: «Известиях», «Советском спорте», «Учительской газете» и т. д. Писал в основном о футболе и баскетболе, а с конца 1980-х годов, после утверждения гласности в СССР, и на другие темы, в том числе и неспортивные. Я очень признателен Котэ Ивановичу за совет, который он мне дал тогда. Знаю, что он помог советами и делом и другим журналистам, он всегда старался помочь молодым коллегам, притом делал это с большим тактом и юмором.

Более близкое знакомство с Котэ Ивановичем и начало регулярных контактов с ним произошло в декабре 1994 года. По решению Федерации футбола Грузии меня включили в небольшой список журналистов, которые вместе со сборной страны должны были поехать в Тирану на предстоящий 14 декабря 1994 года матч отборочного турнира ЧЕ-1996 с Албанией. Мне позвонил пресс-атташе Федерации Джемал Чипашвили и сказал:

– Тенгиз, принеси свой паспорт для получения визы в Албанию. По решению президента Федерации Нодара Ахалкаци ты включен в список журналистов, которые вместе со сборной Грузии чартерным рейсом полетят в Тирану для освещения матча.

Я сразу же ответил:

– Меня, наверно, решили задобрить, чтобы в дальнейшем я меньше критиковал работу Федерации и игру сборной. Если это так, то я не поеду.

Джемал раскрыл карты: