Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Я пошел первым. Мы двигались по тропинке вдоль берега ручья. Хотя мой фонарик был наготове, я не включал его.

Мы шли молча.

Вскоре, перед нами показался мост улицы Дивижн. Участок берега под ним казался абсолютно черным.

По крайней мере, на этот раз со мной фонарь.

Совсем недалеко от моста, я остановился и изучил местность. Поскольку мы приближались с другой стороны, все выглядело весьма похоже, но перевернуто, словно мы видели происходившее несколько часов назад в зеркале.

Но не только точка обзора изменилась. Теперь на парапете не было никаких влюбленных парочек. По мосту не проезжали машины. И подход к черноте под мостом был прегражден куда большим количеством растительности, чем с другой стороны.

Чтобы войти, нам придется пробираться через целые заросли кустов. Или пойти вброд через ручей.

Так или иначе, но нас наверняка услышат.

Я повернулся к Айлин и тихо сказал:

— Не хочешь забить на это все?

— Не хочешь сесть в тюрьму?

— Я просто думаю, что мы уже судьбу испытываем.

— Лучше подумай, как здорово мы будем себя чувствовать, когда разберемся с этим.

— Не знаю. У меня скверное предчувствие.

— Все будет хорошо. У нас есть фонарик.

— Ну да.

— Если там есть кто-то… кто-то живой… то просто свалим оттуда мухой, вот и все.

— Наверное.

— Все будет нормально.

— Я очень на это надеюсь.

— Может, дашь мне фонарь, и я пойду вперед?

— Да не, все в порядке. — не дожидаясь еще каких-либо предложений, я отвернулся и пошел в темный тоннель под мостом.

Внутри у меня все напряглось и потяжелело. Сердце гулко колотилось. Гениталии сжимались, словно пытаясь втянуться в тело. В кишках урчало.

«Плохая идея, очень плохая» — думал я.

Но все равно продолжал идти.

Быть парнем не всегда так уж здорово. Чтобы женщины не сочли тебя трусом или мудаком — и соответственно, не бросили и не возненавидели — приходится делать, что они хотят. Даже когда ты сам того не желаешь. Даже когда ты знаешь, что не стоит этого делать.

Я знал, что это плохая идея.

Но я уже озвучил свои возражения, и Айлин все равно сочла, что мы должны это сделать.

Ладно. Просто посмотрим.

Я начал пробираться сквозь густые заросли, кое-где доходившие мне до пояса. Они хлестали по моим джинсам, хрустели и трещали. Сухие листья шуршали под ногами. Щелкали мелкие ветки.

Нас за километр услышат!

Я остановился. Айлин положила ладонь мне на спину и встала сзади. Я включил фонарик. Его луч прорезал узкий, постепенно расширяющийся конус света в черноте, выхватил из нее землю, текущую воду ручья, тряпки и старые матрасы, раздавленные банки и битое стекло.

Но не показал голого человека, лежащего на земле.

Вообще никаких людей.

Пока я не повернул фонарик немного влево. У дальнего конца луча, в уже тускнеющем свете, на корточках сидели в кругу люди. Волосатые, грязные, окровавленные.

И все смотрели на нас.

Жевали.

Кровь стекала из их ртов.

За моей спиной, Айлин издала сдавленный стон от шока, отчаяния и ужаса, словно только что увидела, как обезглавили панду.

Я выключил фонарик, очень быстро.

Айлин прошептала:

— Что за пиздец…

Резко развернувшись на месте, я выдохнул:

— Бежим!

Глава 27

Они нас не поймали. Я не думаю, что особенно и пытались. Мы слышали, как они пыхтят и топают позади, но длилось это едва ли больше минуты. Когда мы взобрались по насыпи, они бросили преследование… очевидно, не желая рисковать встречей с людьми, которые могут оказаться на освещенной улице в столь поздний час.

Мы с Айлин продолжали бежать. Бежали квартал за кварталом, тяжело дыша, часто оглядываясь, громко топая подошвами по асфальту тротуаров и улиц. Несколько раз мы прятались где-то ненадолго, скрываясь от проезжавших мимо автомобилей.

Но в основном, просто продолжали бежать, почти без остановок. Я едва обращал внимание на то, куда мы бежим — лишь бы подальше от моста. Потом Айлин хлопнула меня по руке и указала на пустую парковку перед супермаркетом и прачечной самообслуживания напротив. Оба заведения были круглосуточными.

— Давай туда, — с трудом выдохнула она.

Пробегая через парковку, я, кажется, подумал, что хорошо бы сейчас зайти в какую-то из этих дверей. Зачем — чтобы скрыться с улицы? Может быть. Но потом я заметил наше место назначения: пару таксофонов между двумя входами в здание.

Узкая дорожка перед ними была пуста.

Как странно.

Хоть я и был на короткое время дезориентирован, но теперь точно определил, где мы. В этот магазин я и сам ходил неоднократно. И рядом с ним почти всегда ошивались бродяги-попрошайки, ковылявшие по тротуару с протянутой рукой, клянча деньги у посетителей.

Но сейчас их нигде рядом не было.

Впрочем, у меня были подозрения, где они прямо сейчас. У них небольшой полуночный перекус.

Вместо того, чтобы схватить трубку одного из телефонов, Айлин развернулась и прислонилась спиной к стене. Она задыхалась. Отдышавшись, вытерла лицо рукавом.

— Ты как? — прошептал я.

— Издеваешься? Госссподи! Ты видел, что они там делали?

— Кажется.

— Госсподи!

— Ну, мы их уже оставили далеко позади.