«Рим». Мир сериала

Д. Пучков: Ну, при таких непонятных раскладах вообще неясно, что делать. Какая тут война!

К. Жуков: А когда уже дело доходило непосредственно до боевых действий — куда деваться, за свою жизнь будешь воевать. Поэтому резались они, видимо, страшно, тем более что это все римские легионы с одинаковым вооружением. Ну, может, кто-то хуже, кто-то лучше обучен. А что будет, если столкнутся два одинаковых легиона? Вот я вам со всей академической добросовестностью отвечу: я не знаю, и, скорее всего, об этом никто не расскажет. Ну, они засыпали друг друга пилумами, стреляли из пращей, возможно, ходили врукопашную с мечами, но как это выглядело, бог его знает. Другое дело, что мотивация у солдат была крайне низкая… Казалось бы, у сената 18 легионов — это же страшная сила, с ними можно завоевать…

Д. Пучков: Вообще все.

К. Жуков: Да. Но эти легионы не подчинялись не только сенату, но и зачастую своим легатам. Приходит приказ, а они в ответ: кто у вас главный, вы разобрались?

Д. Пучков: Вы чьих будете?

К. Жуков: 

Когда разберетесь, тогда и поговорим. Да, а Гай Юлий Цезарь Октавиан выступил там настоящим орлом: не отсиживался в тылу, а сражался в строю легиона лично…

Д. Пучков: А вот так!

К. Жуков: Потому что, повторюсь, Рим — это крайне развитая общинная структура, где все всё знают обо всех. Если молодой патриций, претендующий на высокие должности в республике, сам не командовал войсками, в отличие от Гая Юлия Цезаря, у которого был огромный опыт к началу Галльской войны, он же никто как военный, просто никто. У него, может, какие-то теоретические знания имеются, а практических-то нет. Поэтому Октавиан сделал то, что должен был сделать: встал с парнями и пошел воевать, завоевал себе авторитет.

Д. Пучков: Ну, это правильно.

К. Жуков: Все это видели.

Д. Пучков: Это, я считаю, абсолютно здраво.

К. Жуков: 

Когда кого-нибудь спросят: «А что, с вами-то под Мутиной был ваш новый Цезарь?» — «Да, ты знаешь, был, он стоял от меня в двух шагах».

К. Жуков: Короче говоря, Марк Антоний отступил и пошел на соединение с Лепидом, а Лепид вдруг решил, что не хочет соединяться с Марком Антонием.

Д. Пучков: Караул!

К. Жуков: Вот не хочет и все.

Д. Пучков: Раздумал.

К. Жуков: Он-то раздумал, а солдаты его мнение не разделяли — они взяли Марка Лепида в плен и пошли к Антонию на соединение. Марк Антоний Лепиду не то что ничего не сделал, а наоборот — сохранил за ним должность командующего.

Д. Пучков: 

Такой подгон пацанский!

К. Жуков: После того как Марка Антония побили при Галльском форуме, а потом под Мутиной, его армия уменьшилась, но все равно осталась серьезнейшей силой, тем более что он, во-первых, активно пополнял легионы — открывал эргастулы с рабами, отпускал их на волю и забирал себе в армию. Понятно, что ценность такого материала низкая, но для массы пойдет. Во-вторых, к нему успели прийти подкрепления.

И тут, конечно, Октавиан молодец: он потребовал себе консульство, раз и Гирций, и Панса погибли. Гирций погиб, собственно, под Мутиной, потому что поступил не как нормальный командир — он ворвался с саблей прямо в лагерь Марка Антония, где его и замочили. Так командир вести себя не должен. Он армией командует — ну куда с саблей лезть! Ты должен из подзорной трубы смотреть за тем, что происходит.

Д. Пучков: Увлекся сильно.

К. Жуков: Видимо, увлеченный был человек. Сразу поползли слухи, что Октавиан приказал влить яду в раны Гирция и Пансы, чтобы они загнулись…

Д. Пучков: Ну, так любой нормальный человек бы сделал, совершенно очевидно.

К. Жуков: 

Да. Октавиан потребовал дать себе консульство, а так как у него было до восьми легионов, сенат подумал-подумал и согласился. Но тут выяснилось, что сенату подогнали еще два легиона, и сенат передумал. Дион Кассий описывает очень показательный момент, это, скорее всего, легенда, но тем не менее: в июле 43 года (когда сенат передумал) некий центурион Корнелий достал меч до половины, показал посланцам сената и сказал: «Если вы не дадите ему консульство, то вот он даст».

А что сделал Октавиан? Он, как его приемный папа, привел войска в Рим: ну, у вас там 18 легионов, а у меня восемь, но они у меня есть, а у вас они вроде бы как фактически отсутствуют.

Д. Пучков: Вот вы — вот я.

К. Жуков: Давайте решать вопрос. Когда так повернулось дело, консульство пришлось ему дать.

Д. Пучков: Отлично.

К. Жуков: Причем заметьте — это еще не конец Мутинской войны, а фактически середина. В фильме битва при Мутине раз — и всё. Ни хрена подобного! Там такое началось! В Риме все сразу обгадились, потому что подумали, что сейчас Октавиан будет сводить счеты со всеми, кто ему не нравится.

Д. Пучков: Тут вообще началось — не опишешь в словах…