«Рим». Мир сериала

К. Жуков: А в шатре общаются Гай Цильний Меценат, Марк Випсаний Агриппа и понтовый, довольный собой победитель.

Д. Пучков: Меценат — это реальный человек.

К. Жуков: Собственно, меценатами теперь называют спонсоров разных наук, искусств и культур, потому что Гай Цильний Меценат помогал толковым поэтам, скульпторам, художникам…

Д. Пучков: Чтобы они писали правильное.

К. Жуков: Он сам хорошо умел писать и подсказывал им, ненавязчиво направлял — что конкретно ты сейчас будешь писать.

Д. Пучков: Как мы знаем, интеллигенция всегда обслуживает правящий режим. Вот тот режим она и обслуживала на деньги Мецената. Хороший был человек!

К. Жуков: Почитайте его — он был толковым. Судя по всему, как правильно показали в сериале, он не был рубакой и с саблей не больно скакал.

Д. Пучков: «Золотое перо». Ну хотя бы раненых добивал!

К. Жуков: Шомполом. Обратите внимание: будущий министр культуры при Гае Октавии, богатый человек, его папа — друг Цицерона, однако с армией в походе он был. Это исторический факт. Он не отлеживался у себя где-то перед видиком.

Д. Пучков: Фронтовой корреспондент фактически.

К. Жуков: Да. Спрашивают, почему эти люди кем-то правили? Они правили, потому что могли, это самое главное. Не по рождению, а потому, что они это заслужили.

Все хвалят Гая Юлия Цезаря Октавиана, но он это дело спускает на тормозах, очень скромно себя ведет и отправляет Марка Випсания Агриппу в Рим с тем, чтобы он отвез письма: «В первую очередь моей сестре Октавии».

Д. Пучков: «Отдашь ей лично в руки — у матери есть привычка красть почту. А второе — Цицерону». — «Зачем отправлять военачальника исполнять работу курьера?» — «Все нормально, — говорит Агриппа, — с радостью поеду». — «Я прошу Цицерона устроить триумф, он поймет, что я серьезно, если там будет Агриппа, такой суровый воин». — «Слушай, прикажи им трубить где-нибудь подальше — каждый раз пугаюсь».

К. Жуков: Да, там взревели букины (буцины) — пу-бу, пу-бу!

Д. Пучков: 

«Войска строятся, пора произнести речь». — «Точно. Какая речь подойдет?» — «Та, что про деньги». Пятерка! Ну конечно, он не так зажигательно, как Цезарь…

К. Жуков: И актер-то, прямо скажем, харизмой не вышел. Общий смысл речи: сенат нам немало задолжал, и мы сейчас пойдем брать наши деньги.

Д. Пучков: Извини, перебью: от внешнего вида актера зависит практически все. Ты его видел в нормальных, так сказать, фильмах? Он как моль — белобрысенький, невзрачный, а тут шерсть приклеили, усы нарисовали — совсем другой человек! Так и Гай Юлий Цезарь: я его сколько в других фильмах видел — ну какой-то… а тут надменность, чеканный профиль, взгляды, повадки, слова! У этого так не получилось, к сожалению.

К. Жуков: Не получилось. Может, его нужно было загримировать по-другому?

Д. Пучков: «Рим у нас в долгу и должен нам много денег, так что пока Антоний и остатки его людей волокутся на холодный север, я решил, что мы можем отправиться на юг, в Рим. Что скажете — не пора ли попросить сенат расплатиться?»

К. Жуков: «Ну да, пора».

Д. Пучков: Ну и дальше вопли: «Марс, ура! Марс, ура!»

К. Жуков: Они там не «ура», конечно, орали, а что-то другое.

Д. Пучков: Наверное.

К. Жуков: Кстати говоря, никакого триумфа Октавиану не дали — только овацию.

Д. Пучков: Ловко.

К. Жуков: А по поводу победы он закатил абсолютно невиданные 50-дневные празднования в Риме.

Д. Пучков: Два месяца фактически?

К. Жуков: Чуть меньше.

Д. Пучков: Всем наливали, всех кормили, игры какие-нибудь проводили, гонки?

К. Жуков: 

Да-да-да, все как положено. Гражданам еще и деньги давали…

Д. Пучков: Приплачивали.

К. Жуков: Вот это я понимаю — умели организовывать как надо.

Д. Пучков: И вот Пулло находит Ворена.

«Ворен!» — «Ты что здесь делаешь?» — «Твои дети живы!»

Тут сортируют раненых: «Ведите его туда, а этого давай направо». Ну, видимо, в зависимости…

К. Жуков: …от очередности оказания медпомощи на поле боя.

Д. Пучков: Да. Докладывают Марку Антонию: «Восьмая когорта потеряла две манипулы, девятая практически уничтожена, десятая без потерь. С четвертым легионом гораздо хуже — на него пришелся основной удар». — «И сколько погибло всего?» — «Восемь тысяч человек плюс-минус». — «Восемь тысяч?!» «Слышь, давай повеселей, ты-то еще жив», — ставит на место Поску Марк Антоний.

К. Жуков: С четвертым легионом было особенно плохо, потому что он сражался против Марка Антония.

Д. Пучков: «Надеюсь. Если это загробная жизнь, — говорит Поска, — то я сильно разочарован». — «Расформируй четвертый легион». Тут я лоханулся и в переводе сказал «когорту». «Выживших отправь на усиление третьего. Уходим на север. Хочу разбить лагерь в горах до первого снега. Трибун, что за мрачный вид? Подавай пример». — «Виноват!» — «Ступай! Ты чего там делаешь — меня зашиваешь или платье шьешь? Давай быстрее, блин!»