Риск-рефлексии в практиках конфликтных взаимодействий. Коллективная монография

– в подпространстве риска неверные атрибутивные суждения и интерпретации конфликтерами угроз и опасностей могут привести к эскалации конфликта. Подобная атрибуция может послужить основой, как мы уже отмечали, «рискофобии» или «рискофилии». Российский исследователь С. А. Кравченко отмечает, что «с помощью меняющихся трактовок рисков, производимых научным и обыденным знанием, усиливается текучий страх. В итоге как объективные рискогенные реалии, так и субъективно сконструированные риски и риск-восприятия фактически становятся нормой жизни, способствуя перманентному самовоспроизводству рискофобии… Наряду с тенденцией рискофобии зарождается и получает развитие рискофилия – тяга к рискогенной активности, всему тому, что вызывает позитивные эмоции от деятельности, сопряженной с повышенной степенью риска»[37].

Возникновение «рискофобии» или «рискофилии» вляется ключевым аспектом всей конфликтной динамики, снижает шансы конструктивного разрешения конфликта.

Эти стратегии позволяют с одной стороны, интерпретировать восприятие рисков с позиций динамики конфликта, его развития в разрушительном или конструктивном русле, с другой – позволяет более адекватно выявить роль риск-рефлексий в интенсификации или ослаблении конфликта. Исследования конфликтов в данном категориальном фокусе позволяет отвечать на вопрос, как риск-рефлексии определяют специфику вынужденных, намеренно создаваемых конфликтов, ложносоотнесенных, запутанных неверной атрибуцией поведения участников и причин конфликтов, иллюзорных, основанных на неправильном восприятии или непонимании конфликтов, замещенных, направленных не на действительных участников и реальные темы, зкспрессивных, нацеленных на конфликты выплеск враждебности[38].

В целом существует устойчивое представление, что риск-рефлексии играют определяющую роль в динамике смещения причин конфликта, когда «вместо прямого ответа мы переносим наши враждебные чувства на более безобидные мишени. Именно о таком смещении идет речь в старом анекдоте о муже, который бранит жену, которая вопит на сына, который пинает собаку, которая кусает почтальона»[39]

. Современная социология усиливает анализ смещенного конфликта, привлекая понятие страха, так как «в случае с рисками возникающие страхи и тревоги легко переводить в другое русло. Здесь обнаруживается то, что не может быть определено, от чего можно только тем или иным способом отвлечься, искать и находить символические места, объекты и личности для подавления своего страха»[40].

Существующие описания социального страха, как правило, исходят из того, что он политичен. Как подчеркивает Кори Робин, страх зарождается в обществе, имеет далеко идущие последствия, «может диктовать политику, приводить новые группы к власти и не пускать другие, создавать и отменять законы»[41]

.

Манипуляции с риск-рефлексиями являются основой политических технологий популизма как искусного и умелого перевода «частного в публичное с дополнительной возможностью максимальной эксплуатации страха. Боязнь и ненависть – сестры-близнецы, как нам известно. Они никогда не ходят поодиночке… реальный страх отдельного человека становится предметом публичного интереса и всеобщего беспокойства, а порой даже превращается в массовую одержимость»[42].

Опираясь на зафиксированные ранее ключевые особенности риск-рефлексий, в работах участников проектной группы описаны особенности и модели стратегий власти, которая, вписывая в подконтрольный порядок риски, легитимирует их, выдавая за значимое то, что определяет как значимое, а претензии регулирующих органов относительно знаний о риске ориентированы на сохранение существующего порядка.

При этом важно заметить, что управление рисками должно быть направлено на минимизацию результатов конфликта интересов, итоги которого вполне могут отклонять рациональные решения и приводить к «нереалистическому оптимизму» или «нереалистическому пессимизму» в восприятии угроз и опасностей, социальных представлений о стратегиях поведения в условиях уязвимости. В этой ситуации риску подвергается все общество, так как, реагируя на восприятие рисков большинством, направленное в политическом менеджменте на максимизацию популярности, оно оказывается вне зоны эффективных решений по управлению угрозами[43].

Парадокс плохого с точки зрения эффективности риск-менеджмента управления заключается в том, что оно дорого обходится обществу, деформируя стабилизирующие механизмы, но, тем не менее, привлекательно и политически удобно[44].