Ритм войны. Том 1

Но стоило выйти, и ее перехватил Узор. Он подошел, сцепив перед собой пальцы:

– Ммм… Прости, что так вышло. Они чрезмерно возбудились. У них маловато опыта общения с людьми.

– У них есть свои Сияющие, – заметила Шаллан.

– Да. Это не «люди». Это по одному человеку на каждого.

– У тебя есть только я.

– Нет! До тебя я изучал людей. Я много о них рассказывал. Я очень знаменит.

– Знаменит?

– Весьма! – Его узор ускорился. – Криптики не часто отправляются в города других спренов. Нас не любят. Я пошел. Я наблюдал за людьми в Шейдсмаре, так как мы планировали найти людей, чтобы возродить узы. Другие криптики были поражены моей храбростью.

– Да, это требовало большой храбрости, – сказала Шаллан. – Мы, люди, как известно, кусаемся.

– Ха-ха! Да, кусаетесь. И нарушаете клятвы, и убиваете своих спренов. Ха-ха!

Шаллан поморщилась. Все это делали другие Сияющие, не ее поколения. По крайней мере, не благородные вроде Каладина или Далинара.

Неподалеку, в центре палубы, трое других криптиков болтали, сбившись в кучку.

– Тебе не кажется странным, – спросила Шаллан, – что криптики в конечном итоге связали себя со светоплетами – орденом Сияющих, в котором больше всего художников? Вы же не умеете лгать и по большей части представляете собой ходячие уравнения.

– Мы умеем лгать, – возразил Узор. – Просто у нас это плохо получается. Нет ничего странного в том, что мы оказались вместе. Криптики любят вас, художников, так же как люди – новую еду или новые места. Кроме того, искусство – это математика.

– Вот уж нет, – обиделась Шаллан. – Искусство и математика в своей основе противоположны.

– Ммм. Нет. Все вещи – это математика. Искусство – это прежде всего математика. Ты – математика.

– Если так, то я уравнение с ошибкой, которая запрятана так глубоко, что найти не удается, а результат всегда получается неправильным.

С этими словами она оставила Узора и прошлась по палубе баржи, минуя нескольких спренов пиков, у которых сквозь трещины в коже сиял расплавленный свет. Высоко в небе появились облака – типичные для этих краев, стремящиеся к далекому солнцу, образуя некое подобие дороги.

Эти облака, казалось, не двигались в соответствии с обычными атмосферными закономерностями, но появлялись и исчезали по мере движения баржи. Было ли это как-то связано с углом, под которым на них смотрели?

«Ладно, Вуаль, – подумала она. – Что же нам делать?»

«Есть несколько способов раскрыть шпиона, – раздалось в ответ. – Мы находимся в удачном положении, поскольку знаем, что он недавно общался напрямую с Мрейзом – и, вероятно, сделает это снова. У нас также есть три конкретных подозреваемых, вполне приемлемое число. Мы испробуем два разных способа. Первый – поймать его на лжи или проступке в прошлом, а затем давить до тех пор, пока жертва не почувствует себя неуютно и не признается в большем, чем намеревалась. У любого человека есть какие-нибудь поводы испытывать угрызения совести».

– У Сияющей – нет, – заметила Шаллан.

«Не будь так уверена, – парировала Вуаль. – Если этот метод не сработает, попробуем кое-что другое – потребуется больше времени, но вероятность удачного исхода выше. Мы найдем способ скормить каждому подозреваемому свой лакомый кусочек ложной информации, который они, в свою очередь, скормят Мрейзу. В зависимости от того, какие сведения просочатся, мы и поймем, кто это сделал, – и опознаем шпиона».

«Это очень умно», – заметила Сияющая.

«Ну, это стандартный прием, – признала Вуаль. – Это проверенный временем метод, и нам может помешать его использовать именно то, что Мрейзу он, скорее всего, тоже известен. Поэтому придется действовать очень тонко – и это может не сработать, поскольку требует, чтобы Мрейз не только получил сведения, но и не усомнился в них и передал нам. К счастью, предстоит долгое путешествие; и если ни один из этих методов не сработает, мы можем попробовать что-то другое. На данный момент главное – чтобы Шаллан немного попрактиковалась».

– Мне не нужна практика, – прошептала она. – У меня есть ты.

Но Вуаль упрямилась, и Шаллан побрела по палубе туда, где Ишна помогала Уа’паму и Унативи – его кузену, управлявшему баржей, – которые проявляли товары.

Так в Шейдсмаре создавалось почти все – от одежды до строительных материалов. Спрены не добывали камень и не пряли нити; они брали души объектов из физического мира, а затем «проявляли» их. Термин означал, что бусина объекта на этой стороне начинала отражать его физическую природу.

Уа’пам поднял бусину, осматривая ее. Шаллан чувствовала души вещей, прикасаясь к бусинам, у Вуали это получалось хуже, а у Сияющая вообще не получалось. Спрены также были в разной степени наделены этим навыком, и подлинная способность проявлять предметы встречалась довольно редко.