Рок небес

– Не с ивритом?

– Не в этом случае. – Он должен делать это стоя, но я не собиралась навязывать ему свою культуру. – Yitgadal v’yitkadash sh’mei raba. B’alma di v’ra…

Паркер склонил голову.

– Yigtadel yigkadesh… Неправильно, да?

Он и впрямь ошибся, но у него все равно получилось лучше, чем могли справиться с первой попытки большинство евреев. Я произнесла медленнее.

– Yit-ga-dal v’yit-kadash.

– Yitgadal v’yitkadash, – эта попытка была на сто процентов успешной, и мне даже стало обидно, что он так быстро схватывает.

– Да будет великое имя Бога прославлено и благословенно.

Он кивнул, словно смысл этих слов ему уже был знаком. Учитывая, что это Паркер, так оно, скорее всего, и было.

– Она читала это в каждую годовщину метеора.

– Многие из нас так делают. – Я делала. Каждый год. Для мамы и папы, для моих теть и двоюродных братьев и сестер, а еще для сотен тысяч других погибших. – Yitgadal v’yitkadash sh’mei raba. B’alma di v’ra…

Он потер глаза тыльной стороной ладони.

– Только не думай, что так можешь отвертеться и не учить меня идишу.

– Займемся этим, когда остальные будут на Марсе.

Он кивнул. А потом Стетсон Паркер, вдовец Мириам Паркер, урожденной Каплан, снова начал читать кадиш. У нас ушло много времени, чтобы прочитать всю молитву.

Мне кажется, она ему помогла.

3 сентября 1963 г.

Дорогой Натаниэль!

Если я и правда не напортачу, завтра в это время мы уже будем на орбите Марса. На самом деле я не очень переживаю насчет расчетов, потому что мы с Хайди трижды друг друга перепроверили, а Флоренс и Дон все прогнали через механический компьютер. Точнее, Дон все прогнала. У Флоренс дважды застряли перфокарты, и Рафаэль все еще пытается прочистить лоток подачи.

Но я думаю, именно поэтому я здесь и именно поэтому ЦУП не хочет, чтобы я высаживалась на поверхность. Как и Хайди. Мы не воспринимаем это на свой счет, хотя я должна признаться, что это непросто, учитывая, как близка теперь цель. Но все-таки я понимаю, чем они руководствуются.

Жаль, что ты не можешь увидеть Марс. Леонард настроил телескоп, и он весь последний месяц смотрит на планету. Он присмотрел пару потенциальных мест для высадки, но сперва нам нужно будет провести какое-то время на орбите. Слушай. Не знаю, почему я рассказываю тебе то, что ты и так знаешь. Разве что, может быть, я просто скучаю.

Марс прекрасен. Совсем не так, как прекрасна Земля. Мы всегда называем Марс Красной планетой, но у него скорее теплый лососевый цвет с дымчато-серыми участками и вкраплениями умбры. Я более чем уверена, что, когда мы отправим на Землю фотографии, эта палитра цветов станет пиком весенней моды.

Скажи Томасу, что я его люблю и очень горжусь тем, как он тебе помогает.

С любовью,Эльма

* * *

Иллюминатор полностью заполнил Марс. Красные, охристые, умбровые оттенки и заплатка из белого льда на полюсе. Но мне некогда было разглядывать все это великолепие. Сначала нужно было вывести корабль на орбиту.

Паркер сидел в кресле пилота, и его руки твердо лежали на рычагах управления. Слава Богу. Думаю, он все еще был разбит, но на людях держал лицо. Последний месяц он был тише обычного. Реже отвешивал едкие комментарии. Но за штурвалом он вел себя уверенно.

Паркер включил общекорабельную связь.

– Приготовиться к маневру.

Из инженерного модуля отозвался Рафаэль:

– Бесстрашные искатели приключений готовы.

– Подтверждаю бесстрашие, – Паркер выключил микрофон и хриплым голосом спросил: – Начнешь отсчет?