Романески

Слухи распространялись самые разные. Но вот официальное сообщение капитана поставило нас в известность о том, что на судне, возможно, есть бомбы, заложенные неведомо где и неизвестно какими террористами, требующими огромный выкуп от компании «Кунард» и угрожающими в случае отказа поднять корабль на воздух; а также о том, что из Англии ожидаются специалисты по разминированию. Тут же все бросились в каюты, но единственно для того, чтобы вернуться с фотоаппаратами и кинокамерами, желая заснять прибытие военных самолетов, спуск водолазов и оборудования для разминирования и если повезет, то и взрыв с кораблекрушением и собственную смерть…

Первый акт операции развертывался в соответствии с чаяниями владельцев съемочной аппаратуры. Три самолета вынырнули из облаков и один за другим стали пикировать на теплоход — и так несколько раз подряд, — чтобы определить его точное местоположение. Затем они сбросили кучу контейнеров, а также четырех человек в черных комбинезонах. Те и другие были снабжены оранжевыми парашютами. Три шлюпки, спущенные на воду вместе с командой моряков, их подобрали без всяких проблем. Так нам показалось, хотя все это происходило на довольно значительном удалении от судна и с прогулочной палубы подробности вылавливания десанта разглядеть было трудно.

В продолжение часов восьми гигантский «Куин» — с остановленными машинами — осматривали самым тщательным образом сверху, снизу и изнутри с применением наисовершеннейших приборов. Новое сообщение капитана, прозвучавшее среди ночи, нас успокоило тем, что поиски были напрасными, что, во всяком случае, у основных органов корабля ничего не было найдено и что мы можем продолжать плавание, а если и есть бомбы, то калибр их незначительный и находятся они скорее всего в каютах (которые осмотра не прошли); так что возможный взрыв не помешал бы спокойному плаванию теплохода. Трудно сказать, следовало ли отнести последнее уточнение на счет британского юмора… Так или иначе, в продолжение оставшегося отрезка пути на корабле все гуляло и восславляло good fellows¹⁵

, которые нас спасли, рискуя собственными жизнями.

В Шербуре, где «Куин Элизабет II» сделала первую остановку, нас встретили все телевизионные компании Европы и Америки, равно как все ежедневные и еженедельные издания вкупе с радиостанциями и прочим. Репортеры накинулись на нас, но наши рассказы о случившейся трагедии их заметно разочаровали: паники не было, да, фотографировали; нет, в самом деле, страха не было; по-прежнему ели, пили, смотрели боевики, играли в джек-пот и лото; да, в конечном итоге можно сказать, что развлеклись на славу… Однако перед лицом представителей средств массовой информации, наседавших со всех сторон со своей съемочной аппаратурой и вопросами, мы чувствовали себя явно не на высоте события. Некоторые интервьюеры едва сдерживали раздражение, если не сказать больше, и в их глазах почти читался упрек за то, что, разорванные на части взрывчаткой, мы не пошли на дно, дружно распевая «Ближе к Тебе, Господи! Ближе к Тебе…».

Оказавшись в Гамбурге, я почувствовал себя непростительно провинившимся, когда мой журналист, все более и более нервничая на другом конце провода, кончил тем, что, оставив притворное сочувствие, обвинил меня в недостаточно эмоциональной реакции на происшествие. В частности, мне припоминается, что ему страшно хотелось, чтобы во время катастрофы я «потерял все свои рукописи». За неимением обуглившихся трупов и людей, утративших рассудок, это могло бы сойти за приличную сенсацию. Можно вообразить, какое отчаяние охватило бы обитателей замков и хижин в глубине французских просторов, когда они узнали бы, что единственный черновик «Бессмертной» и все подготовительные наброски «Дома свиданий» на веки вечные исчезли в огне вместе со ста тысячами литров керосина…

Поскольку я пытался объяснить своему собеседнику, что писатели вообще избегают путешествовать с вещами такого рода — вещами ценными, неудобными и тяжелыми, — особенно отправляясь на другой конец света, чтобы принять участие в предварительном обсуждении проекта фильма, он, потеряв терпение, зло выпалил: «В конце концов вам наплевать на то, что прямо на ваших глазах сгорел весь ваш багаж!»

Желая как-то его успокоить, я решил выдать ему — как этакую жалкую косточку — небольшую личную тайну: в своих вещах, по секрету от Катрин, я вез симпатичное золотое колье, которое собирался преподнести ей в годовщину нашей первой встречи, происшедшей в Восточном экспрессе, по дороге в Стамбул, 10 лет назад, 4 августа; то есть вручить менее чем спустя неделю после того злополучного вылета, когда мы оба едва не погибли.