Романы Ильфа и Петрова

Жизнь прекрасна, невзирая на недочеты. — Смесь старых и новых выражений. «Жизнь прекрасна» — говорится для подбадривания отчаивающихся: «Жизнь прекрасна! (Покушающимся на самоубийство)» [заглавие рассказа А. Чехова]; «Гражданин Подсекальников! Жизнь прекрасна!» [Эрдман, Самоубийца, д. 1]. «Невзирая на…» — советское клише: «критиковать, невзирая на лица» и проч. «Недочеты» — также современный газетный термин: «Со всеми этими перегибами и недочетами необходимо покончить» [Пр 1928–1929].

25//12

— Хлопнули Алешу Поповича да по могутной спинушке! — сказал Остап, проходя. — Бендер довольно верно имитирует стиль былин. Ср. такие былинные стихи, как: И ляпнул он в Идолище поганое; // Захватил Добрыню за могуты плеча; // Сорубил враг буйную головушку, и т. п. [Былины, 83,153, 157]. См. также былинную цитату выше, в конце примечания 3.

25//13

Смерть Паниковского. — Один из усталых путников отстает от группы, затем вовсе исчезает из виду; хватившись, товарищи отправляются на поиски отставшего и находят его мертвым. Выразительность подобного построения делает его удобным для развертывания мотива чьей-то смерти в пути, и поэтому трудно верить, чтобы ЗТ 25 было единственным местом данного типа. Действительно, мы находим сходную сцену в романе Т. Готье «Капитан Фракасс», и сходство не обязательно объяснять влиянием. Группа бродячих актеров, дав спектакль в замке маркиза ⁵, движется в буран через снежную равнину. Самый худой и слабый из них, Матамор, отстает; трое из спутников пускаются на его поиски и обнаруживают замерзший труп. На другой день товарищи хоронят его на пустыре вблизи придорожной гостиницы [гл. VI: Эффект снега].

25//14

После псалма вы скажете: «Бог дал, бог и взял», потом: «Все под богом ходим», а потом еще что-нибудь лишенное смысла, вроде: «Ему теперь все-таки лучше, чем нам».

 — Остап цитирует наиболее избитые поминальные афоризмы. В одном из рассказов А. Аверченко — писателя весьма чуткого к штампам и, подобно соавторам, склонного воспроизводить их в концентрированном виде — мы встречаемся с тем же их набором, в той же последовательности:

«— Боже, — качает головой толстяк, — жить бы ему еще да жить. — Эта классическая фраза рождает еще три классические фразы:

— Бог дал — бог и взял! — профессиональным тоном заявляет лохматый священник.

— Все под богом ходим, — говорит лиловая женщина.

— Как это говорится: все там будем, — шумно вздыхая, соглашаются три гостя сразу.

— Именно — «как это говорится», — соглашаюсь я. А я, в сущности, завидую Ивану Семенычу!

— Да, — вздыхает толстяк. — Он уже там!

— Ну, там ли он — это еще вопрос. Но он не слышит всего того, что приходится слышать нам» [День человеческий].

25//15

«Владѣение помѣщика отставного майора Георги

́я Афанасьевича Волкъ-Лисицкаго». — Именование помещика пронизано реминисценциями из польской и русской ономастики прошлого. В литературе встречаются фамилии Волк-Столбунский, Волк-Демьянский [В. Л. Кигн-Дедлов, Лес // Писатели чеховской поры, т. 2; Аверченко, Дьявольские козни]. В «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова [гл. 5] изображен помещик Гаврило Афанасьевич Оболт-Оболдуев. Он имел предка, о котором говорится: Волками и лисицами / Он тешил государыню, да который и сам является азартным охотником на лисиц. Имя и отчество некрасовского помещика, в свою очередь, восходят к пушкинскому «Арапу Петра Великого» (боярин Гаврила Афанасьевич Ржевский). Возможно, в этом месте ЗТ — стрела в сторону недруженственной Польши, ее консерватизма и реакционности. В двойной фамилии отставного майора слышится также созвучие с именем художника-авангардиста Эль Лисицкого, весьма активного в эти годы.

25//16