Ромейское царство

Кругозор крестьян был весьма ограничен: весь мир для них замыкался на родной деревне и ближайшей округе. Дом, колосья в поле и животные, мирно пасущиеся на лугах, — вот и весь космос крестьянского существования. Как правило, деревенский священник, игравший в деревне очень важную роль, учил желающих читать, писать и считать, но куда больше утешал и наставлял. Книги попадали в руки поселян редко, да и те были главным образом трактатами по магии или предсказаниями оракулов. Жители внутренних областей Ромейского царства с недоверием слушали рассказы захожих ксенитов-паломников и бродяг о том, что где-то там, за тридевять земель, за горами и долинами существует огромное море, которое способно доставлять человеку пропитание. Новости в деревню доходили чрезвычайно медленно. Крестьяне знали, что на свете есть могущественный и грозный император, их повелитель и господин — об этом не давал забыть местный сборщик налогов. Но имя очередного правящего василевса было известно далеко не каждому, а далекий таинственный мир священного императорского дворца воспринимался чем-то неземным, недостижимым для простого смертного, привыкшего, не разгибаясь, день-деньской копаться в земле и ухаживать за домашней птицей и скотиной.

Истинным бичом для крестьян являлась война, которая в непрерывно сражающейся Византии была, конечно, не редкостью. Над жителями деревень постоянно висела угроза попасть в плен, быть обобранными либо своими солдатами, либо иноземными армиями, независимо от того, приходили они как враги или как мнимые друзья, подобные крестоносцам или алчным каталонским и сицилийским наемникам рыцаря-тамплиера Рожера де Флора. Но даже тогда крестьяне одной деревни могли не знать о беде, постигшей их ближайших соседей — военные рейды не были долговременными, а неприятельские пути отличались локальностью.

Как уже говорилось выше, в определенные дни, обычно связанные с праздником какого-либо святого, крестьяне были вынуждены съезжаться на близлежащий сельский или городской рынок, ярмарку, чтобы привезти на повозке зерно, пригнать несколько овец, молодых коз, свиней, продать их скупщикам, заезжим торговцам или попросту обменять продукты своего хозяйства, чтобы приобрести новую одежду, обувь, нехитрые украшения для жены и детей, взять денег в долг у ростовщика. За вырученные несколько монет следовало уплатить налоги и купить самое необходимое, то, чего не могло дать деревенское ремесло.

Византийский город поражал воображение деревенских жителей обилием роскошных домов и дворцов знати, великолепием кириаконов, кафоликонов, мартириев и прочих церквей, многолюдностью улиц и площадей. Сами же горожане вызывали у поселян смешанное чувство жгучей зависти и презрения. Земледельцы видели, что плоды их тяжелого сельского труда стекались в город, да и живется его обитателям гораздо зажиточнее и легче. Горожане в свою очередь подсмеивались над невнятной речью и невежеством, грубой и запачканной одеждой земледельцев, их растерянностью на оживленных и шумных улицах. Среди них бытовала даже пословица, в которой говорилось, что мужик мужика сразу же узнает по родственному обличию. В глазах правящих слоев крестьяне были тупыми и глупыми, незначительными людьми. Тем не менее, именно этой «корявой», мужицкой аграрной стране Империя ромеев была обязана лучшим столетиям своего благосостояния и военных побед. Именно на ее труде основывалось благосостояние Ромейского царства.

* * *

Византийское село не было застывшим элементом. Оно переживало медленную эволюцию. Наиболее динамично развивалась ранневизантийская деревня, которая была довольно многолюдной. Большинство ее крестьян находилось в статусе колонов. Археологические исследования обнаруживают большое число сельских поселений этого времени. Их сельскохозяйственная продукция была отчетливо ориентирована на рынок.

Административные и социальные преобразования в Империи в конце VII–VIII вв. отразились на деревенской экономике. Славянские вторжения на Балканы численно пополнили сельское население., хотя в целом произошло резкое сокращение количества деревень по сравнению с V–VI вв. Зато большинство земледельцев приобрело свободный статус и самостоятельно платило налоги государству. Именно в это время получил особое распространение Земледельческий закон (Номос георгикос), отчетливо рисующий положение таких крестьян. Число крупных землевладельцев в это время было незначительно. Милитаризация жизни в условиях перманентной войны потребовала активного использования крестьянских ресурсов в качестве солдат, но нехватка рабочих рук не позволяла отнять их у земли. Отсюда рождение столь типичной для этого времени фигуры крестьянина-стратиота военно-административной области, фемы, который нес военную службу, по сути дела, без отрыва от своего хозяйства.