Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

Декларация начинается с преамбулы, почти дословно повторяющей преамбулу Декларации 1791 г. Пожалуй, единственным отличием является ещё больший упор на идею контроля граждан над деятельностью своего правительства. Идея эта проводится и в предыдущей Декларации, но здесь она выражена в более резкой форме. Декларация издаётся, «дабы все граждане, имея возможность постоянно сравнивать действия правительства с целями всякого общественного учреждения, никогда не допускали угнетать и унижать себя тиранией, дабы народ всегда имел перед глазами основы своей свободы и своего счастья, должностные лица – правила выполнения своих обязанностей, законодатель – предмет своего назначения».[295]

Декларация 1793 г. начинается, как и предыдущая, с определения главных неотъемлемых прав и свобод человека. Согласно ст. 2 это «равенство, свобода, безопасность, собственность».

Для сравнения в Декларации 1791 г., эти права перечислялись следующим образом: «Свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению». Как видим, за два года произошла явная смена идейных приоритетов. Если в 1791 г. на первом месте стояли свобода и собственность, то в 1793 г. собственность оказалась на последнем месте, зато на первое вышло равенство. И это отнюдь не случайно. На момент принятия Конституции у власти находились якобинцы во главе с М. Робеспьером – горячим поклонником эгалитаристского направления Просвещения во главе с Ж.-Ж. Руссо. Приверженность этой концепции большинства якобинцев и нашла отражение в Декларации прав. Ст. 3 продолжает эту мысль: «все люди равны по природе и перед законом». Ст. 4 посвящена определению понятия «закон» и почти ничем не отличается от ст. 5–6 в Декларации 1791 г., за исключением того, что там вначале идут статьи, определяющие понятие свободы, а затем понятие закона, а в Декларации 1793 г. – наоборот: вначале определяется закон и только затем – свобода. Это лишнее подтверждение огромного влияния на текст Конституции эгалитаристской концепции Руссо, согласно которой общее благо и равенство превалируют над индивидуальной свободой. Симптоматична в этом смысле и ст. 9 о целях издания законов: «закон должен охранять общественную и индивидуальную свободу против угнетения со стороны правящих». Система приоритетов та же: вначале общественное (в данном случае, свобода), затем личное.

Ст. 7

декларирует свободу выражения мнений, свободу собраний и свободу совести (в Декларации 1791 г. это ст. 10–11). С ней связана ст. 32 о праве на подачу петиций в государственные органы власти.

Начиная со ст. 10 применяется блоковый способ расположения статей. Так ст. 10–15

посвящены судебно-процессуальным правам на основе английского Habeas corpus act’a 1679 г. По сравнению с Декларацией 1791 г. количество таких статей увеличилось с 3 до 6, т. е. в 2 раза. Однако это увеличение только кажущееся, т. к. в Конституции 1791 г. судебно-процессуальные права были изложены не только в ст. 7–9 декларации, но и в разделе о судебной ветви власти. Здесь же законодатели свели все подобные статьи воедино в Декларации. В целом текст почти одинаковый за исключением одного момента. В статье 11 декларируется право задержанного с нарушением закона «оказать сопротивление силой». В предыдущей Конституции подобного права у граждан нет.

Следующий блок статей (ст. 16–20

) посвящён регулированию права собственности. В ст. 16 даётся развёрнутое определение права собственности. Оно состоит «в принадлежащей каждому гражданину возможности пользоваться и располагать по усмотрению своим имуществом, своими доходами, плодами своего труда и своего промысла». Ст. 17 провозглашает свободу занятия любым видом трудовой и предпринимательской деятельности. Ст. 18 фактически запрещает рабство (правда, в завуалированной форме: «личность человека не есть отчуждаемая собственность»).