Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

В ходе Заграничных походов русской армии 1813–1814 гг. Россия заняла Великое герцогство Варшавское и контролировала, таким образом, около 9/10 бывшей Речи Посполитой. Основываясь на фактическом владении польскими землями, Александр I решил образовать соединённое с Россией личной унией Царство (или Королевство) Польское, в состав которого должны были первоначально войти земли этнической Польши, а в будущем, возможно, и литовские земли. Самое же важное заключалось в том, что создаваемое Царство Польское должно было обязательно получить конституционное устройство. Эту идею Александр I особенно упорно отстаивал в дискуссиях с бывшими союзниками на Венском конгрессе 1814–1815 гг.

Англия, Австрия и Франция выступили резко против подобных планов России. Их мнение выразил английский представитель лорд Кэслри

в Меморандуме от 12 октября 1814 г., которого поддержал прусский представитель барон Штейн, обратившийся с личным письмом в этот же день к Александру I. Оба дипломата выступили не только против вхождения Польши в состав Российской империи, но и против введения в Царстве Польском конституционного устройства. И если первое Александр ещё мог понять (как-никак дальнейшее территориальное расширение России на Запад вряд ли могло обрадовать соседние государства и Англию, всегда выступавшую за поддержание равновесия сил в Европе), то второе вызвало его крайнее удивление, если не негодование. Ведь действительно, лорд Кэслри являлся представителем передовой и в экономическом, и в политическом отношении Англии – страны, в которой впервые в мировой истории возникла конституционная монархия, и которая в глазах представителей передового общественного мнения в континентальной Европе являлась образцом для подражания. А барон фон Штейн, фактический руководитель внутренней политики Пруссии в 1807–1813 гг., ликвидировавший остатки крепостного права, считался чуть ли не образцовым политиком-либералом, сторонником идеалов Просвещения, включая и принципы конституционализма. Позиция фон Штейна была особенно непонятна Александру I. 19 октября

в ответном письме Штейну, российский император, презрев дипломатические условности, напрямую вопрошает: «Вы мне писали относительно Польши; почему же Вы, высказывающий во всех случаях только либеральные идеи, в данном случае предлагаете совершенно противоположные?»[367]

Удивление, и даже негодование Александра I понять несложно. Ведь получается явный парадокс. Он, Александр I, абсолютный монарх ратует за введение Конституции (которая при любом раскладе ограничит его власть) в будущей новой части своей империи, а конституционная Англия в лице лорда Кэслри и абсолютистская Пруссия в лице либерала фон Штейна выступают против.

В этой связи интересна аргументация

своей позиции по польскому вопросу Кэслри и Штейна. В кратком изложении она представляет собой следующее.[368]

1. Предполагаемая западная граница Царства Польского, проходящая по линии Торн-Калиш – Краков, является угрожающей в отношении Австрии и, особенно, Пруссии. Кроме того, чрезмерная изломанность пограничной линии затрудняет для Пруссии всякую административную деятельность.

2. Конституция, которая превратит русскую часть Польши в Царство Польское, т. е. государство внутри Российской империи, разрушит единство внутреннего управления в России, затруднит действия российского правительства, а в «русских поляках будет поддерживать мечты о возрождении их независимости, а среди тех, которые достанутся остальным державам – причины к брожению и стремление к отделению».

Далее в письме Штейна содержится абзац с прогнозом дальнейшего развития событий в Польше, если в ней будет введена Конституция. Он настолько оригинален, что мы его приведём целиком: «Следовательно, такой порядок вещей будет содержать в себе элементы разъединения между Россией, как абсолютной монархией, и Польшей, как конституционным государством. Россия в таком исключительном положении Царства Польского найдет причины и всегда будет рада замене унии инкорпорацией. Польша же будет беспокоиться и движение примет мятежный характер, свойственный нации. Унию сменит система постепенного захвата, которая в конечном результате, после ряда новых потрясений, приведет либо к покорению, либо к отложению Царства Польского».[369] Все это вызовет военные действия, кровопролитие, а Европа устала от войн, она нуждается в мире. Поэтому, «стремясь восстановить принципы справедливости в отношении к обиженным полякам», Александр I рискует нарушить «гораздо более серьёзные отношения», а именно: мир, спокойствие и стабильность в Европе.