Розанов

Что же нам делать с этими детьми, проклявшими родную землю, – и проклинавшими ее все время, пока они жили в России, проклинавшими устно, проклинавшими печатно, звавшими ее не “отечеством”, а “клоповником”, “черным позором” человечества, “тюрьмою” народов, ее населяющих и ей подвластных?!! Что вообще делать матери с сыном, вонзающим в грудь ей нож? Ибо таков смысл революции, хохотавшей в спину русским солдатам, убиваемым в Манчжурии, хохотавшей над ледяной водой, покрывшей русские броненосцы при Цусиме, – хохочущей и хохотавшей над всем русским, – от Чернышевского и до сих пор, т. е. почти ¹/₂ века? Об этой матери в этой “загранице” они рассказывают, что она всего только блудница и всего только воровка, которую давно надо удавить на грязной веревке, и звали сплетать эту петлю на родину кого попало, – шваба, чухонца, армянина, еврея, поляка, литовца, латыша. “Давите эту собаку Россию, давите ее ко благу всего просвещенного и всего свободного человечества: ибо она насылает на человечество мор, голод, болезни и всего больше клопов”. Вот литература эмигрантов, засыпающая вас, сейчас как вы переедете через Вержболово и границу. Был ли из этих “эмигрантов” хоть один человек, который обмолвился бы добрым словом о родине, добрым вздохом о России? Напечатайте, если есть доброе слово.

Нет ни одного! Ни одного слова доброго за много лет!! Что же вы мучите Россию, что же вы тянете жилы у старухи 900-летней старости, 900-летнего труда, 900-летнего терпения, которая собирала дом свой 900 лет, и вот напоследок “деточки”, обратясь к северу, югу, востоку и западу, восклицают: “Тащите все по бревнам, по доске, тащите кому что надо, – бери один крышу, другой стены, третий забирай печь, убивайте скот ее, коровенку ее, лошадь ее, жгите гумно и хлеба, ломайте соху, и борону, и грабли, и заступ, и серп, и прялку!”

Вот смысл революции.

Они захотели, эти “деточки”, – “могилки на родной стороне”. Нет у них “родной стороны”. Родная сторона их – “заграница”, там, где в Ницце покоится величественный прах Герцена. И все они “величественные”, эти эмигранты: “великий” Лавров, “великий” Кропоткин, “замечательный философ” Плеханов и “пророчественная” Екатерина Брешковская, не говоря уже о праведнице и сотруднице “Русских Ведомостей” Вере Фигнер. Величия столько, что не оберешься, и кто же “за границей”, читающий “эмигрантскую литературу” и слушающий “эмигрантские разговоры”, не знает той истины, что есть две России: клоповник к востоку от Вержболова и “рай в изгнании” – к западу от Вержболова. Это – “райские люди”, все наши эмигранты, невинные, непорочные, без грехопадения в себе и только немного нуждающиеся в деньгах. Вот некоторое “мамашино наследство” им интересно, а нисколько не “могилка на родине”. Переехав сюда, они сейчас же найдут применение талантам и врожденному усердию нашептывать, внушать, распространять. Они будут нашептывать нашим детям, еще гимназистам и гимназисткам, что мать их – воровка и потаскушка, что теперь, когда они по малолетству не в силах ей всадить нож, то по крайней мере должны понатыкать булавок в ее постель, в ее стулья и диваны; набить гвоздочков везде на полу… и пусть мамаша ходит и кровянится, ляжет и кровянится, сядет и кровянится. Эти гвоздочки они будут рассыпать по газеткам. Евреи сейчас им дадут “литературный заработок”: в “Копейке” ли, в “Шиповнике” ли, в “Энциклопедии ли Брокгауза и Эфрона” будут платить полным рублем за всякую клевету на родину и за всякую злобу против родины… Вернуться в Россию ищут не евангельские “блудные сыны”; и больше,

нежели Христос указал сделать отцу в отношении возвращающегося “домой” сына, – вы не можете и никто не может требовать от России. Раскаявшегося – да, отец примет и Россия примет. Но нераскаявшегося, по-прежнему злобного, по-прежнему с криком и шепотом “жги, уноси, растаскивай, ломай”, кто же примет и какой отец обязан принять в свой дом?!

Христос – не указал.

А я отвечу корреспонденту: не нужно.

Не нужно звать “погрома” в Белосток, не надо “погрома” звать и в Россию: ибо “революция” есть “погром России”, а эмигранты – “погромщики” всего русского, русского воспитания, русской семьи, русских детей, русских сел и городов, как все Господь устроил и Господь благословил…

Что расхвастались?

Сидите смирно!..

…Наша мать – не “воровка”, вы напрасно блудили и блудите языком; и эта мать – не франтиха-блудница, как вы тоже расславляли в “эмиграции”. Она все сосчитала, все подвиги записала; мать эта – была героиней, бывали минуты – становилась она и святою, мученицею; теперь и пока и вовсе не вечно – она чиновница и экономка. Но и это – порядочное занятие и лучше, чем шляться за границей и болтать попусту.

Вообще, наша мать – почтенная.

И почитающие ее сыны не хотят, чтобы она прощала и возвращала тех негодных сынов, которые ей изменили и предали врагам дом свой.