Розовый Дождь

– Сограждане! Друзья! Братья!.. – продолжительная пауза… – Я понимаю, все вы очень устали. После целого дня тренировок – и нелегких – вместо положенного отдыха, на который вы имеете право, вам приходится стоять в тесноте, но, скажу вам честно, все это ничто по сравнению с тем, что нам предстоит… Ничего обнадеживающего я вам сейчас сказать не могу… Вы все знаете – Враг у ворот. По самым оптимистическим расчетам, сделанным нашими разведчиками, орды беспощадных тварей будут здесь послезавтра, а у Авалона, соответственно, к концу недели. Королева отдала приказ о новой волне эвакуации – теперь не только жители западных и центральных королевств Содружества, но и коренные авалонцы превратятся в беженцев, в странников, в отверженных… – ропот и крики в первых рядах… – Но не это самое страшное… Самое страшное, что добычей беспощадных тварей станут две святыни нашего мира – Авалон и Кронбург – город Короля и город Принца – единственные города, к которым непосредственно приложил свою руку Великий Король, чьи камни мостовых и крепостных стен ещё помнят его ноги, его руки, копыта его великолепнейшего из коней – жеребца Бальмунга… Городов – дороже которых для нас всех нет ничего на свете, городов – колыбели нашей истории, нашей цивилизации, нашей культуры… – тут голос Гастона пресекся, и у всех присутствующих глаза замутились от слез, к горлу подкатил комок, запершило…

– Скажи, что нам делать, брат Гастон! Иначе мое сердце разорвется от печали! – раздался откуда-то из середины юношеский голос.

– Ближе к делу! Говори напрямую! Не тяни, Гастон! – раздались отовсюду поддерживающие крики…

– Вы правы, братья! Простите меня за слабость – мне действительно трудно было сказать о главном сразу… – сказал, вздохнув, Гастон. – Я не король, я не могу вам приказывать, но я, как ваш согражданин, собрат, могу просить… Королева разрешила мне набрать добровольцев для защиты великих твердынь. Но я и сам понимаю, что обязать вас на такое дело я бы и не смог, даже будучи королем, ведь не может даже и могущественнейший из королей вести своих подданных на верную смерть… Король дается народу, как пастух – стаду, – беречь его, а не губить – так говорит Писание… И в этом – великая мудрость… Бой, который разгорится здесь через пару дней – будет боем без надежды на победу, без правил – наши враги не берут в плен и не требуют выкупа, они не знают милосердия и сострадания, их задача – погубить, уничтожить, растоптать… И врагу нашему имя – легион! В этом бою не может быть победы, но только смерть – и смерть – страшная… А потому я и не приказываю вам, нет, а просто прошу – те, кто имеет горячее желание встать на защиту Кронбурга и Авалона – поднимите руки, а те, кто хочет уйти – пусть невозбранно уйдут вместе с другими беженцами, сохранив честь – они будут защищать беженцев на всем протяжении пути с оружием в руках, а когда погибнут все добровольцы и Враг доберется до Заморья – будут сражаться с ним там – в неприступных твердынях Скалистых гор – в последнем убежище человеческого рода…

Голос Гастона опять дрогнул и прервался. Он больше не мог говорить, только тяжело дышал, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, и сжимал и разжимал кулаки. Но говорить ему больше и не требовалось – всё поле огласилось дикими воинственными криками и лязгом металла. Тысячи и тысячи мечей, вынутые из ножен, бьющихся о металлические щиты, были знаком согласия. Может быть, кто-то под шумок и не поднял своего меча – видно, все равно не было – но то, что огромное большинство ещё вчера мирных мужиков, многие из которых так и норовили дезертировать от тягот военных тренировок, были готовы пойти добровольцами на смерть – было видно невооруженным глазом… Через пару минут крики и лязг мечей сменился скандированием "Гастон! Гастон! Гастон!", а Малыш, что-то прошептав на ухо Асмунду и нескольким другим рыцарям, схватили вместе длинный и широкий, как корыто, щит, и, не дав Гастону и глазом моргнуть, водрузили своего вождя на него, высоко подняли над землей, как в глубокой языческой древности воины поднимали своих только что избранных на поле брани королей. Поле взорвалось новыми криками восторга и теперь уже скандировало: "Король! Король! Король!". Гастон не мог сдержать слез, скатывавшихся крупными горошинами по его бледным ввалившимся щекам, и не противился, а в голове у него звучало: "Роланд! Роланд! Роланд!" и видел он не своих собратьев, а воинов давно ушедших тысячелетий, которые когда-то на Ронсельванском поле подняли на щит молодого воина, сразившего в одиночку свирепого дракона…

– Проклятье! Да что же они кричат! – зашипела Жемчужно-Белая, сжимая кулачки. – Тупые мужики! У нас уже есть король и королева, посвященные свыше! А ну, Ваше Величество, давайте-ка вместе прекратим это безобразие! – фея с пепельно-белыми волосами, сердито зажужжав крылышками, взлетела, но опять Королева взяла её за руку и остановила.