Рубиновый лес. Дилогия

Увы, нам пришлось отказаться, поскольку охапка овощей весом с малолетнего ребёнка порядком замедлила бы нас. Однако было в этом поле нечто такое, что заставляло меня снова и снова мысленно возвращаться к нему, пока мы следовали дальше. Эти тыквы выглядели чище, чем мои башмаки, и пахли пряными специями, будто внутри них уже томилось осеннее рагу. Даже Кочевник, ненавидящий овощи, несколько раз облизнулся, когда мы стояли над ними, раздумывая, откуда же здесь взяться фермерскому угодью. В сказках такие вещи никогда не появляются просто так.

И очень скоро я лишний раз в этом убедилась.

– Ты видишь что-нибудь?

– Нет.

– Вообще-вообще ничего?

– Ничего.

Мелихор и Солярис остановились у кромки фиолетовой рощи, деревья которой походили на жакаранды, что прорастали только в туате Ши и получили прозвище «фиалковое древо» за форму листьев и цвет. Вот только эти деревья, в отличие от жакаранд, превосходили высотой замок Дейрдре и сплетались друг с другом кронами так тесно, что между ними почти не оставалось места для воздуха и света. Уже через нескольких шагов тебя накрывала кромешная тьма, и было невозможно рассмотреть ни волчью тропу (там ли вообще она пролегает?), ни соседние древа, ни то, что могло таиться за ними. Даже Солярис вглядывался в эту тьму с таким сильным прищуром, что янтарные радужки полностью терялись за белоснежными ресницами. Его зрение, как и зрение Мелихор, было в десять раз острее человеческого и не теряло своей зоркости даже в самой тёмной ночи, но сейчас же было абсолютно бессильно перед фиалковыми деревьями, через которые нам предстояло пройти.

– Это и есть Аметистовый сад? – спросила Мелихор шёпотом, и я сглотнула тревожную мысль, что если это и впрямь так, то никакой Кристальный пик найти нам не суждено. – Другой путь поищем? В обход?

Сол фыркнул, злясь на непроницаемость леса. Затем он отломил небольшой сук от ближайшего дерева и, очистив тот от листьев, поднёс к губам.

Глубокий вдох. Медленный выдох.

Его дыхание должно было раскалиться, но осталось холодным. Из груди Соляриса не вырвалось ни искры, будто в нём совсем не осталось драконьего пламени.

– Не выходит, – подытожил он, швырнув сук на землю и растоптав его ногой. Лицо его посерело, выдавая страх, коим аукнулась в нём внезапная беспомощность. – Ни огня, ни зрения, ни формы. Как же отвратительно быть человеком!

– И как нам через лес тогда пройти, если ни зги не видно? – спросил Кочевник и взвесил в руке топор. – Может, повалим его, а?

– Весь лес рубить собрался, дурень? – вскрикнула Мелихор.

– А у тебя есть другие идеи?

К счастью, другие идеи были у меня. Я взглянула на разнервничавшуюся Тесею, принявшуюся растягивать между пальцами моток пряжи, как паутину, и заплетать на ней новые узелки, чтобы успокоиться. То, как ловко двигались её худые грязные руки, напомнило мне, что все вёльвы всегда были обычными женщинами. У них не было ни драконьего пламени, ни светящихся во тьме глаз или крыльев, но зато было недюжинное трудолюбие и стремление к тайным познаниям о не-жизни и не-смерти. Они всегда находили выход, используя для этого то, что было под рукой, – свой голос, травы и веретено. В этой простоте и заключался сейд. Возможно, в ней заключался и сид, ведь именно отсюда сейд и снизошёл к людям.

Я ощупала свой бронзовый наруч, затем внешние и внутренние карманы, пока не нашла маленькое кованое кресало, которое так и не переложила в мешок после ночлега на болотах. Покрытое гравировкой рунической вязи, оно разжигало огонь меньше, чем за секунду, если трижды щёлкнуть ногтем по руне Феху на его основании. Помня наставления Гектора об осторожности, я отвела руку подальше от своего лица и сделала, как он учил.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

– Горит, – вздохнул с облегчением Кочевник и повесил топор обратно на пояс. – Что же, рубка леса отменяется. Давайте его сожжём!

Я подобралась к фиалковым деревьям, но вовсе не для того, чтобы подпалить их, как надеялся Кочевник, а чтобы узреть, переборет ли свет тьму в этот раз. Пламя, играющее на острие кресала и лижущее мне кончики пальцев, заколыхалось и почти угасло, стоило мне зайти за кромку. Тени будто и впрямь душили его, но кое-что мне осветить всё же удалось: покров из аметистовых цветов с лепестками острыми, как стекло. Воздух, которым тянуло от них, пах чем-то гнилистым и приторным, как фрукты в скисшем молоке.

– «Я буду ждать тебя на Кристальном пике», – повторила я шёпотом слова Совиного Принца. – «У Аметистовых садов, где гниёт любовь богов среди цветов». Да, это он и есть – Аметистовый сад. И Дагаз тоже была права: сейчас нам через него не перейти. Нужно вернуться.

– Куда? – нахмурился Солярис.

– К тыквам.