Рубиновый лес. Дилогия

Ледяной свет потускнел, заслонённый фигурой воющей волчицы, вышедшей из чащи. А затем рядом с ней показалась женщина в волчьей маске из червонного золота.

8

Волчья стая в совином доме

Сколько творцов, столько и богов». Эту пословицу слышал каждый житель Круга, хотя бы раз побывавший в неметоне, ведь расписывать те божественными портретами могли сразу два, а то и три живописца одновременно. Так, Волчья Госпожа, бывало, изображалась на одной стене девой, а на другой – старухой; седовласой и рыжей; в белоснежных шкурах и в доспехах. Иногда фигура у неё была худой и острой, как рыболовный крючок, а иногда она имела тело круглое, как луна, через которую, по поверьям, взирала на земную твердь. Лишь две вещи оставались неизменными, кочуя из картины в картину, из храма в храм, – волки, окружавшие Госпожу, и золотая волчья маска. Ни один творец не смел покуситься ни на первое, ни на второе, ибо волки – дети её, а маска – единственный лик, который смертные заслуживают видеть.

Сейчас же, воочию глядя на Волчью Госпожу, наблюдающую за нами с вершины пологого холма, я понимала, как далеки людские представления о ней от истины. Как бы эти творцы ни стремились воплотить божественность Госпожи в холст или камень, все как один были обречены на провал. Потому что Госпожа не была ни девой, ни старухой – она была женщиной зрелой, в том самом возрасте, когда детей уже не на руках нянчишь, а в супруги выдаёшь. Она не была ни рыжей, ни седой, а скорее что-то между, когда мудрость оседает на корнях снегом, но к кончикам ещё вьётся дикий огонь. И ни шкуры, ни доспехи Госпожа не носила тоже – только добротный плащ из овечьей шерсти, выкрашенный минералами в цвет тех сумерек, что вились над верхушками фиалковых древ. Из-под него выглядывала одежда, надёжно сшитая, но тоже самого простого покроя, без всяких излишеств. Фибулы и ремни объединяли хангерок с юбкой и сыромятными штанами под ней, образуя костюм одновременно и женский и мужской. Такой же «половинчатой» была причёска Волчьей Госпожи – выбритые виски и длинные косы с осколками жемчуга в них – и даже её голос. Тот легко разгонялся с хриплого шёпота до воя такого же гулкого, каким завывала её волчица.

– Кто вы? – спросила она. Её рука легла волчице на оскаленную пасть, и вой тотчас же утих. – Что делаете здесь, в моих садах? Кем посланы и с какой целью?

Кочевник подхватил бессознательную Тесею на руки и отпрянул назад, к Мелихор и Солярису за спину, прячась от пытливого взора, который пробирал насквозь даже через непроницаемую маску из злата. Точно так же чувствовался и колючий мороз, исходящий от Госпожи, – он напоминал, почему её прозвали не только Матерью сейда, но и Матерью холодов. Она будто вела за собой зиму, как вела и волков, чьи глаза вдруг засветились в темноте среди деревьев. Ни морд, ни тел, ни хвостов видно не было. Только горящие взгляды, которые моргнули – и потухли, стоило Госпоже сделать шаг вниз со склона.

– Так и будете молчать? Речь человечью позабыли? Или вам любо, когда с вас не словом спрашивают, а силой?

– Отвечайте Госпоже, поганки! – подхватила Дагаз, лелея своего спасённого ворона на руках.

Я наконец-то справилась с оцепенением и вдруг поняла, что никто из нас действительно до сих пор не сказал Волчьей Госпоже ни слова. Даже Солярис, обычно самоуверенный, не шевелился. Губы его разомкнулись, брови взметнулись вверх, ресницы дрожали. Мелихор, схватившая Сола под локоть, тоже выглядела потрясённой. Вряд ли она, в отличие от нас, понимала, кто стоит перед ней, но даже ей принять Госпожу за простую вёльву, и уж тем более за обычную женщину, было невозможно. И её маска, и она сама будто искрились неземным блеском. Перед ней хотелось кланяться, опустившись на колени.

И я опустилась, сев прямо в траву и низко склонив голову.

– Волчья Госпожа, сейдом и женским началом повелевающая, мы виновны пред тобой, что чертог твой преступили, о том не ведая. Перед тобой склоняет голову Рубин из рода Дейрдре, Хозяйка Круга, дочь Оникса Завоевателя, королева девяти…

– Зачем тыквы мои срубили? – спросила Волчья Госпожа, не дослушав.

И указала посохом, который всё это время висел у неё за плечом на ремне – такой же, как у Дагаз, но без черепа, – на кучу переломанных тыкв, которые побросал Кочевник ради Тесеи.

– Ваши тыквы? – переспросила я, встрепенувшись.

Дагаз хихикала, перепрыгивая с места на место позади своей Госпожи, и при виде её злорадства мне вконец поплохело. Так вот отчего поля те выглядели столь ухоженными, как и клумбы аметистовых цветов! Хозяйка им и саду – сама Госпожа волков.

– Все вы такие, подлунцы, – произнесла она со вздохом, в котором слышалось больше разочарование, нежели гнев. – Берёте чужое без спроса, губите и ломаете то, что без вас бы бед не знало долгие столетия…