Рубиновый лес. Дилогия

Прямо напротив, в конце лесной тропы, заросшей крапивой и кустарниками, возвышался истинный керидвенский берсерк – не человек, а гора мышц в звериных мехах со звериным же оскалом. На его выбритых висках красовался традиционный орнамент туата, нарисованный пеплом, и целых десять красных точек шли вдоль всей его щеки. «Столько дейрдреанцев он убил сегодня», – поняла я, когда берсерк сунул палец в шею обезглавленного трупа и поставил на щеке ещё одну кровавую метку.

Опустив с плеча секиру, он ухмыльнулся, вскинул её повыше и двинулся на меня.

Я сняла с пояса совиную маску и прижала её к лицу.

Поворот. Выпад.

– Не поймал! Ме-едленно, слишком медленно. Чего так неуверенно? Старайся лучше!

Перед глазами, смотрящими в узкие прорези, только золотой клюв и зелёные листья, припорошённые снегом, но в голове – прошлое, настоящее и будущее. Все движения того, кого я даже не знала, уже были предсказаны. За спиной – ощущение птичьих крыльев, на языке – его сладкие речи. Маска пахла полевыми травами и клубничным вином с внутренней стороны, будто вдыхала воздух я, а выдыхал Совиный Принц. Тело снова наполнилось неестественной лёгкостью. Я знала, что крыльям вырасти неоткуда, но будто всё равно могла летать: бессознательно оттолкнулась от земли, подпрыгнула и уже оказалась у берсерка за спиной. Кости словно стали подвижными и полыми, как у птицы.

Ловкость, скорость, провидение – таковы были дары Совиного Принца любому, кто осмелится оставить свой след внутри его следа. Маска действительно хранила память и силу, благодаря которой Совиный Принц продолжал жить и оберегать.

Берсерк закрутился на месте волчком, не понимая, куда я делась. Снова взмахнул секирой, но не успел – я взмахнула мечом раньше. Его лезвие вошло воину в затылок прямо под выбритым сигилом воинской ярости, и он упал замертво.

В любой другой момент меня бы затошнило, но сейчас на это не было времени. Стоило мне выдернуть меч обратно, как над ухом пронеслись снаряды пращи – свинцовые шарики, усеянные гвоздями. Стреляли откуда-то с верхушек елей. Кажется, то был охотник – такими же снарядами подбивают диких кабанов и зайцев, чтобы размозжить им черепа, но не повредить шкуры. Теперь черепа мозжили моим воинам. Я сосчитала около двадцати мёртвых дейрдреанцев по пути, пока наконец-то не нашла того, кто это сделал и пытался сделать то же самое со мной. Мужской силуэт притаился средь острой хвои, сидя на ветке. Когда я добралась до него, он как раз закручивал петлю со следующим камнем.

– Я здесь!

Керидвенец ахнул и едва не свалился с дерева, резко обернувшись. Ветка прогнулась под нашим весом. Забраться на ель оказалось проще, чем я думала, но вряд ли причиной тому была моя природная гибкость. Птичья лёгкость в теле легко поднимала и опускала, глаза смотрели дальше, чем видели, а руки и меч опережали даже мои собственные мысли. Знать, кто и что сделает в следующий миг, было приятно, как и побеждать.

– Что такое? Так быстро сбила с тебя спесь?

Запах клубничного вина заполнил лёгкие.

Охотник натянул пращу, целясь мне в голову, но тут ветка хрустнула, обрубленная моим мечом. Он рухнул вниз, распластался на земле и остался недвижим. Под его затылком, встретившимся с камнем под опавшей хвоей и листьями, растеклась красная лужа.

Я хмыкнула, балансируя на сучке в несколько дюймов шириной, на котором могли уместиться разве что воробьи или Совиный Принц. На дереве оказалось спокойно, почти уютно вдали от проклятых песнопений, звенящей стали и криков умирающих. Я вдруг поймала себя на том, что не хочу спускаться отсюда вовсе, хочу смотреть на горящее поле издалека и не вмешиваться, как не вмешивались боги в ход человеческой истории. Устыдившись и испугавшись подобных мыслей, я тут же потянулась к маске. И прозрела вновь…

Там, на другом конце леса, светловолосый мальчишка тащил на себе раненого хускарла без ног и без рук. Тот был обречён умереть – это понял бы любой, лишь взглянув на его серое, безжизненное лицо и то количество крови, размазанной по земле, что тянулась за ними тропой. Но мальчишка не привык сдаваться – на то он и мальчишка. Наконец-то отпустить полумёртвого хускарла его вынудил лишь переступивший кольцо огня керидвенец с копьём наперевес, присматривающий себе очередную жертву из числа воинов Дейрдре.

Мальчишка выпрямился и сжал кузнечный топор перепачканными пальцами.

– За королеву Рубин! – воскликнул тот так глупо, готовый не менее глупо умереть.

Гектор.

Я оставила маску на лице и сиганула с дерева вниз, но не разбилась, даже не споткнулась. Маска позволяла быстро восстанавливать силы и так же быстро бежать. Я пересекла лес на одном дыхании, повинуясь первобытному зову, хотя ум мой не разбирал дороги, сильно отставая от совиного духа. Хвоя и серое небо, темнеющее не то от дыма, не то в преддверии ночи, – сколько часов уже длилась битва? – слились воедино. К тому моменту, когда я достигла края полей, где остатки не перешедших к осаде города дейрдреанцев добивали врагов, Гектор уже получил что хотел – войну.