Рубиновый лес. Дилогия

Гектор указал вялым жестом на лес с другой стороны поля, где на кромке собрались павшие, но выжившие драконы, нуждающиеся в целительном для них времени и покое. Они все сложили крылья, улеглись на земле шеренгой, свернувшись в клубки, как змеи, и рубили хвостами да перекусывали пополам керидвенцев, если тем хватало ума приблизиться. Мелихор пряталась за спину Сильтана, как луна за солнце – серебро и золото. На пару с Бореем он тоже отгонял всех, кто приближался к его раненым сородичам.

«Я всех подвела, папа? Ты сердишься?» – услыхала я плач Мелихор, когда схватила Гектора за руку, подняла на ноги и потащила его к драконам в укрытие.

«Нет, я ничуть не зол. Всё хорошо, дочка

, – успокаивал её Борей, зализывая у той на животе рану, что осталась от выдернутого снаряда баллисты, валяющегося рядом. Он будто умывал своего детёныша, а не взрослого дракона: подмял Мелихор под себя, накрыл собой и очищал длинным языком не только от ран, но и от грязи. – Главное, ты донесла этого медведя в целостности. Посмотри, скольких врагов он уже поверг… Всё благодаря тебе, моя ящерка».

Нестерпимо хотелось подойти к Мелихор, обнять за переломанное в падении крыло и попросить прощения за то, что из-за меня она вынуждена проходить через всё это, но я знала: на войне должна быть только война. Я и так отвлеклась, а Мелихор с Сильтаном нечего тревожиться ещё и обо мне с Солом. Потому я остановилась и толкнула Гектора в спину, чтобы он дошёл до них сам.

– Слушай меня! – прокричала я, когда он обернулся, и ткнула пальцем на проломленные деревья, образующие навес как раз рядом с исцеляющимися драконами. – Немедленно иди туда и избегай сражения. Чтобы ни на шаг от Мелихор и Сильтана не отходил! Защищай только себя одного. Ты меня понял, Гектор? Скажи, что понял!

– Я понял, драгоценная госпожа, – процедил Гектор, понурив голову, припорошённую пеплом, который вдруг посыпался с небес.

В груди болело так, будто копьё керидвенца всё же достигло своей цели. Коса расплелась, волосы лезли в лицо, и даже от них пахло кровью. Оглянувшись, я с облегчением заметила: большинство вокруг носит красные таблионы, а не чёрные. Мои хирды уже почти разбили керидвенцев на Поющем перевале и постепенно двигались дальше, расчищая путь к стенам Морфрана. Один из мужей, перепачканный в крови настолько, что было не разобрать, к какому туату он принадлежит, метался по полю, словно одержимый, и сносил любого, кто попадался ему на пути – кажется, даже своих. Низкий, широкий и коренастый. Казалось, будто на поле случайно забрёл медведь.

Не о нём ли говорил Борей? Но это же…

– Напролом!

Мне и прежде доводилось видеть, как Кочевник сражается, однако никогда прежде он не смеялся так безумно, пока размахивал топором. Его заливистый хохот ознаменовал для врагов приближение смерти: керидвенцы пятились, заслышав его, а уже спустя секунду держали в руках свои головы. Кочевник рубил их всех на бегу, орудуя сразу двумя топорами – одним талиесинским, его собственным, а другим керидвенским, очевидно присвоенным как трофей. На его шее по-прежнему раскачивалось ожерелье из кабаньих зубов, но дорогие ламеллярные доспехи, которые обошлись моей казне в свиток серебра, исчезли. Кочевник снял абсолютно всё металлическое и тяжёлое, что стесняло его в движениях. Кажется, он избавился даже от обуви – бежал босиком, и тропу ему выстилали зелёные стебли вербены и земляники. Они росли там, куда он ступал, и там, куда только должен был наступить. Некоторые керидвенцы замирали, обвитые ими же, и не успевали выпутаться, как уже оказывались мертвы.

То, как стремительно Кочевник валил одного врага за другим, определённо было даром Медвежьего Стража, чья маска сверкала на его лице. Но природа, выступающая на его стороне, была даром иного божества. Оно поддерживало Кочевника и оберегало, точно родного брата, ибо не существует уз крепче, чем узы семьи. Даже находясь в чужом мире, Тесея защищала Кочевника, меняя и управляя миром нашим.

– Я же говорил, то моя сестрица! Лучше Кроличьей Невесты. Лучше всех богов! – вскричал Кочевник, выдёргивая из себя стрелы, как занозы, прежде чем снести с ног лучника и разрубить его пополам.

Я избавилась от второго такого, стреляющего из чащи: надела маску, достала меч и чиркнула им по руке, держащей лук, до того, как керидвенец снова выстрелил в кого-то из моих людей. Маска будто бы отдохнула за то время, что я не притрагивалась к ней, и снова давала мне больше, чем я смела просить. Аромат полевых трав и вина. Шорох невидимых крыльев. Я находила воинов Керидвена, отказывающихся сдаваться, и заставляла их падать на землю. Не думая. Не сожалея. Не мешкая. Как если бы Мидир был на моём месте. Как если бы на моём месте был отец.

– Королева здесь! Королева тоже сражается! – послышалось за спиной, и я обернулась, не сразу заметив, что многие дейрдреанцы наблюдают за мной.

– За королеву Рубин!