Рукопись Бэрсара

– А кто я такой, чтобы чего‑то требовать от вас? Я просто пришёл к вам, как изгнанник к изгнаннику, чтобы поговорить о том, что важно и для вас, и для меня.

– О чем же?

– О благополучии Квайра. Как это ни занятно.

– Но вы же не станете отрицать моих прав на престол!

– Нет, царственный кор. По‑моему, вы более достойны престола, чем ваш покойный брат.

Опять он нерадостно засмеялся.

– Хотите сказать, что я‑то знаю своего отца? Не уверен. Все это мелочи, биил Бэрсар. Любой квайрский мужик имеет ровно столько же прав на квайрскую корону. И тем не менее, для всех очевидно именно моё право.

– Я сожалею об этом, царственный кор.

Он нахмурился.

– Это звучит оскорбительно, биил Бэрсар! Я настолько глуп и бездарен? Погряз в пороках?

– Простите ради бога, царственный кор! Я вовсе не хотел вас оскорбить! Я просто неточно выразился: я сожалею о том, что человек, столь достойный престола, не может сейчас воспользоваться своим правом, не погубив страну.

– А это ещё оскорбительней!

– Разве? Для времени благополучия и покоя я не пожелал бы себе иного государя. Но сейчас иное время, царственный кор! Или вы думаете, что Тибайен смирится с поражением?

– Тибайен тоже смертен.

– Вам его не достать. Его даже Огилу не достать, а в этом – вы уж простите! – он куда сильнее, чем вы.

– Единственные ваши слова, которые я могу принять без обиды! А всё‑таки, биил Бэрсар, если я столь несостоятелен, как государь, почему ваш Калат так меня боится? Почему он подослал ко мне Эрафа… и вас?

– Потому, что вы можете победить, и это будет концом Квайра. Дело не в вас лично, царственный кор. Просто сейчас, чтобы выстоять, надо перевернуть весь Квайр. Перестроить армию, наладить торговлю, упорядочить налоги… выиграть войну. Нынче время жестокой чёрной работы.

– А если без обиняков: Калат – хороший правитель, я – нет?

– Откуда я могу это знать? Скажем иначе: Калат – проверенный правитель, вы… – я пожал плечами, и он усмехнулся. – Надеюсь, моя откровенность вас не обидела, царственный кор?

– Откровенность обижает только глупцов. Это единственное, в чём вы меня ещё не обвинили.

– И не обвиню. Не будь я столь уверен в вашем разуме, я не пришёл бы к вам.

– Калат нашёл бы другой способ меня убрать?

– Обезвредить, так точнее. Не думаю, чтобы он злоумышлял против вашей жизни.

– Да, сейчас это ему повредить. Ну, хорошо, биил Бэрсар, а если бы я пошёл на соглашение? В конце‑концов я могу стать локихом, а он – остаться акихом?

– Отличный выход – будь он возможен. К сожалению, в такое время у страны должна быть одна голова. Вам пришлось бы опираться на две противоположные силы. Опора акиха – купцы, и они поддержат его во всем, ведь они любят сильную власть. А вам бы пришлось опереться на каларов…

– И если я не буду им угождать, то останусь без опоры, и аких меня проглотит?

– А вы позволите себя проглотить?

– Боюсь, что нет. В самом деле, глупо. А знаете, вы меня почти убедили!

– Почти, царственный кор?

– Почти. Ваши доводы могут быть безупречны, но желания всегда сильнее рассудка. Просто я не знаю, хочу ли я на самом деле власти. Я стоял близко к трону, чтобы верить, что локих чем‑то правит. Государь – это кукла, а кукольник должен быть в тени.

– Вы были в тени.

– Да. И мне страшно превратится из кукольника в куклу. Брат был счастливее меня, он не понимал, что им управляют.

– Зачем же вам это?

– А зачем мне жизнь? Меня с детства готовили к трону. Не женился, потому что не мог взять жену царской крови, а недостойная стала бы помехой. Не нашёл друзей, потому что всякий друг может стать врагом, и нет врага страшней, чем бывший друг. С чем я останусь, если выйду из игры?

– А если просто подождать, царственный кор? Ведь вы умеете ждать.

Он усмехнулся.

– Дело не в умении, биил Бэрсар. Ещё месяц – и мне придётся просить милостыню. Вы забыли, что заставили меня бежать прямо из армии? Видите, – он показал мне свои тонкие пальцы, на которых уже не было ни одного кольца.

– Я готов просить у вас прощения, царственный кор, но может быть, я смогу что‑то… исправить?

– Только не это! – сказал он с отвращением. – От Калата я ничего не приму!

– А от Квайра?

– Не надо золотить топор и серебрить плаху! Калат – это сейчас и значит «Квайр»!

– Правитель никогда не равнозначен стране. Вы слишком возвеличиваете акиха. Мне безразлично, кому в конце концов достанется власть. Мне важно только, чтобы страна была жива. И если благополучие Квайра требует, чтобы вы на время устранились от борьбы, то справедливость требует, чтобы вам предоставили возможность это сделать. Думаю, вы вправе поставить такое условие… Квайру.

Он улыбнулся – горько и насмешливо.

– Вот настолько вы меня презираете?

– Нет, царственный кор, – ответил я искренне. – Прежде я хуже думал о вас.

Он надолго задумался, глядя в оконную черноту, а я радовался, что Эраф сумел меня убедить. Кор Эслан заслужил, чтобы его спасли. Остаться человеком в клоаке продажнейшего из дворов…

Он вернулся. Опустил глаза и сказал:

– Хорошо. Я согласен. Если Калат вернёт мне доходы с моих поместий, я затяну дело с выборами… на сколько понадобится.

– Спасибо, царственный кор!