Русь неодолимая. Меж крестом и оберегом

– Я там, где пристало, а вот ты мне ответь, что удумал Болеслав содеять с родичами Ярослава?

– Тебе-то что до них? Или ты тоже княжьего рода? Ну да ладно, скажу. Известно, уходит Болеслав в Польшу, опасается нестроенья в своей земле, а более боится, что здесь всех его воев по градам и весям побьют. Понял, не хозяйничать ему на Руси: быть в Киеве и править по обычаю князю Святополку.

– В Киеве должно великому князю Ярославу Владимировичу сидеть.

Еловит окатил Торопшу презрительным взглядом:

– Не дорос еще твой Ярослав до великого, и не тебе, голопузому, решать, кому в стольном граде сидеть!

– Верно молвишь, не мне. Как господу угодно будет, так и содеется. А пока поведай, о чем спросил.

– Болеслав весь полон с собой берет, а родовичи Ярославовы есть его добыча. Сестру же Ярослава, Предславу, он снасильничал и сделал наложницей, отомстил княжне за то, что прежде отказалась стать его женой. Не хотела по-хорошему, вышло по-плохому. Повторила гордячка судьбу матери Рогнеды… Что еще спросить хотите?

Витим перенял слово у Торопши:

– Спросим. За все грехи твои, за все подлости спросим. За сожженный дом Таисии, за обиды, а пуще за князя Бориса, за дружину ростовскую, за Георгия Угрина…

Еловит дернул шеей и помимо воли тронул витой обруч из золота.

Витим это приметил:

– Что, давит гривна, злодейством добытая? Ты бы ее перстами кровавыми не марал.

Еловит обнажил меч, он уже придумал, как может спастись.

– Ни к чему нам, подобно женкам на торжище, перебраниваться. Ты хотел силой помериться. Не передумал? Сойтись на конях не сробеешь?

– Не сробею.

Витим выхватил меч и направил коня на противника, но тот, к его удивлению, бросил саврасого в сторону Покора. Сотоварищ нападения не ожидал, защититься не успел. Меч вышгородца развалил его от правого плеча до пояса. Кольчуга защитила бы Покора, только он, как и все остальные, был без доспеха. Еловит погнал коня по дороге в сторону Вышгорода, но стрела, пущенная Пырей, и Витим с Гаврилой Вороном заставили его повернуть к болоту. Торопша ошибся, Еловит болот не испугался, знал – между дрягвой и дорогой должна быть сушь, по которой можно уйти от погони. Теперь можно было спастись только бегством. Надеялся Еловит и на густой туман, но пока преследователи были рядом. Витим и Гаврила Ворон все больше прижимали к болоту, сзади догоняли Торопша и Пыря. Еловит знал, через пять сотен шагов дорога поворачивает, и если скакать прямо, то он вновь окажется на пути в Вышгород. Не удалось. Болото обманчиво. Спешка и туман сослужили боярину дурную службу. Копыта саврасого прорвали травяной покров, он провалился в черную лужу. Конь пытался выбраться: храпел, перебирал ногами, но это ему не помогло – трясина крепко вцепилась в свою жертву. С каждым движением животное все глубже погружалось в жижу. Не повезло и его хозяину. Еловит в седле не удержался, рухнул на зелено-бурую постель, пополз по зыбуну к кочке. Травянистый ковер выдержал. Еловит взобрался на кочку, стер с лица болотную жижу, затравленно глянул на преследователей. Витим и его сотоварищи сгрудились у края болота. Теперь от опасности его отделяло не более десяти шагов. На милость он не надеялся, а потому решил бороться до конца. Отыскал глазами кочку рядом, тяжело прыгнул. Ощутив под ногами твердь, стал примеряться к поваленному дереву в двух шагах от него.

Гаврила забеспокоился:

– Уйдет ведь, в тумане не отыщем. За ним идти надо.

– Не уйдет. – Торопша кивнул Пыре: – Подрань этого зайца, чтобы далеко не ускакал.

Пыря не мешкал, наложил стрелу, натянул тетиву, прицелился…

Громкий вскрик Еловита возвестил о попадании. Стрела прошила его бедро во время прыжка. Она-то и помешала боярину достичь дерева. На этот раз зыбун не выдержал мощного телом вышгородца. Коварная трясина потянула вниз…

Еловит тонул медленно и молча – ни мольбы, ни крика. За жизнь боролся изо всех сил, пытался выбраться, тянул руки к дереву. Тщетно.

Пыря метнулся к болоту:

– Гривна на нем золотая, надо бы взять.

Витим остановил:

– Не тронь. От такого добра не будет добра. Вещь эта своим хозяевам смерть приносит. Пусть болотнику достается.

Хриплый крик привлек его взор к Еловиту.

– Не выдержал-таки злодей, одолел страх гордыню.

Теперь над поверхностью болота была видна только голова вышгородца. Крикнуть еще раз у него не получилось, грязевая каша заполнила рот, а через миг заслонила хмурое осеннее небо…

– Собаке – собачья смерть, – подал голос Торопша. Его взгляд переместился на саврасого. – Коня жалко, спасти бы его, только времени у нас мало.

Саврасый увяз почти по грудь в трех шагах от края болота. Теперь он стоял смирно, словно понимал губительность и бесполезность потуг. Влажные глаза животного молили людей о спасении. Жалобное ржание развеяло сомнения Торопши:

– Пыря, езжай, найди Покора и его коня. Привезешь тело сюда. Здесь похороним. Да не забудь следы на дороге скрыть.

Пыря бросился было исполнять приказ, но Торопша остановил: