Русская сказка. Избранные мастера

Подходит он и просит, начинат таку милостыню, не ради-христа, а гля орла-царевича. А у окошка стояла горнишна, белье гладила. Ну, и со всех ног к барыне бросилась: «Што такое по новой форме милостыню просют?» Барыня ето дело догадалась, пошла сама к окну, рассказал он ей все про дело — и просит ключи. Она выслушала ето дело и говорит: «хош сколько я с братом не видалась, но пушай ишо столько не увижусь, а ключи не дам». Ну, приходит он к ему, обсказыват. — «Што же тут не удалось, пойдем к другой сестре, в другой город».

Ну, короче сказать, тут имя́ также отказали. Пошли в третий город к меньшей сестре; опеть пошел Иван-купеческой сын просить ету же милостыню. Та от всего сердца обрадовалась — «А где же он, орел-царевич?» — «А вот дай мне ети ключи, я на свиданье тебя ему приведу». Подала она ему ключи ети. Ну, и потом пришли они с етим с орлом, стали беседовать, пир у них. Свиданье, значит, у сестры младшей с братом сделалось. Ну, и потом орел-царевич повенчал Ивана купеческого сына со своей сестрой. — «А я», говорит: «пойду себе долю все двенадцать искать». — А Ивану-царевичу все двенадцать подвалов препоручил, в них много всякого злата и серебра.

А орел-царевич приходит в чужестраной город. В етим городу́ жил бесмертной кашшей, влада́л етим городом. И у его была купеческа дочь украдёна — доржал он её у себя.

Несколько времени проживал етот орел-царевич в етом городу, и стал гостить к етой кашшеихе, как кашшѐя в городу́ нету. И ета кашшеиха стала от него забеременела. И в одно время захватил кашшей бесмертной орла у себя в дворце, и снёс ему голову. А она осталась от него беремена. И как кашшей уехал, она без его родила. И не знат, куды с ём деться. Всё равно кашшей его убьёт. И удумала она его в дубовой бочонок положить, на бочонке надписала, што не хрешшоное чадо, и спустила в море.

И етому же самому купеческому сыну, который на орловой сестре женился, пригрезился сон, што бутто на его при́стали

новые корабли пришли. И он будит свою жану рано утром. — «Што такое за сон? Я поеду на присталь. Все ли там благополучно?» — Приежжат на присталь — плават у его на пристали боченок. Ну, зловил он етот бочонок, видит литера́, што не хрешшоное чадо, схватыват етот бочонок и везет домой к жане. Вот они с жаной етот бочонок взяли, раскупорили, вынули оттуль де́тишше, и там записка, што от орла-царевича прижи́тки. И они оба с жаной обрадовалися: «ето што же, от нашего брата». — И пошли у их крестины. Окрестили, дали имя ему Василий. И своих у его было двое парнишек. И стали они с жаной ростить, как своего.

Растёт он у их не по годам, не по дням, а прямо по часам. И вот ондали они его в школу вместе со своим детям. Виду ему не подают, што ты не наш. Из школы дети бегут — балуют. Василий их тихонько толкнет — имя́ не смаго́тно. Придут, жалятся, што вот нас Васька обижа́т. Ну, они ничего не говорят ему. Дети да и дети.

Вот однажды дети рассорились — старшо́й парнишка и говорит ему: «Ты не наш, тебя нашли мы». — Тот прибежал со слезай к отцу, к матери. Те хотят его разговореть; ну, он одно твердит: «Опустите меня; коли я не ваш — пойду гулять». — Ну, уговорели его кой-как. Остался он. По училишшу-то он лутче всех. Кто три года учится, он в один год всё поня́л:

В одно время детишки играли стрелками и улетели его стрелки на старый, на дряклый

подвал. Пошол он за етой за стрелкой и увидал етот боченочек, и прочитал ети литера́ самые. И приходит топерь к отцу, к матери. — «Нет, вы неправду сказали. Вот и боченок етот. Опускайте меня, пойду на все четыре стороны свою долю искать». — А темя́ жалко опускать его. Но несколько с нём время бились, не могут ничо с ём сделать, и они уже сами все патребно ему расказали, кто он и чей сын.