Русский ад. Книга первая

Расул подумал: он в Милли меджлисе меньше года, но, начиная с обеда, его уже нет на рабочем месте; если все время работать, то когда же жить?

Намек, что ли?..

– Меня, помню, это поразило! Дмитрий Федорович всю жизнь с армией. Тридцать пять лет. Вел всю оборонку страны. Нарком вооруженных сил со сталинских времен! Две Звезды Героя. И ему, ты подумай, необходимы сейчас год-полтора, чтобы полноценно стать министром!

Гейдар Алиевич взял в руки пиалу и осторожно сделал первый глоток…

– А чай, говорят, для печени вреден, – начал Расул. – Мой врач всегда так говорит. Чай там что-то блокирует…

– Да-а? – удивился Алиев. – Первый раз слышу. А что он блокирует?

– Ну, протоки разные. Желчь…

– А мама моя, ты ее знаешь, Расул, все время чай пьет. Очень крепкий чай.

Расул встал.

– Передайте ей салам, Гейдар-бей! Чтоб сто лет…

– Ты садись, садись… – передам. Чего стоять-то?

Расул присел на краешек стула.

– Я вот что думаю, – продолжал Алиев. – Черная икра – холестерин. Это все знают. Красная икра – тоже холестерин. И тоже вредно. Но Клим Ворошилов, когда отправлял Бескова в Лондон… слушай, какой это год был? Сорок шестой? Играли тогда против «Арсенала». Представляешь, только-только закончилась война, проиграть нельзя, престиж страны, Ворошилов говорит Бескову: берите с собой в Лондон, товарищи, побольше красной икры. Чистый белок! Поморы по сто лет живут, только рыбу едят и икру…

Гейдар Алиевич говорил все быстрее и быстрее; он быстро увлекся, и Расул чувствовал его расположение.

– Не знаю, помогла икра или нет, но ведь выиграли! Хомич был тогда молодец. И все молодцы! Еще говорят, красную икру как-то иначе солят, чем черную, поморы ведь и правда долгожители.

Расул дождался, когда Алиев замолчит, и встал: Я пришел поздравить вас, Гейдар-бей. Такая победа! На весь мир. На всю планету.

– Бутылку принес? – прищурился Алиев, кивнув на сверток.

– Для домашнего бара, – встрепенулся Расул. – Как украшение, Гейдар Алиевич! Как бриллиант!

Пятьдесят лет бутылочке. И паспорт есть, паспорт дали, сертификат.

– Ой-ей… ей… – протянул Алиев.

Когда Гейдар Алиевич удивлялся, в нем сразу появлялось что-то детское.

– С историей бутылочка! – воодушевился Расул. – Плыла на корабле в Лондон. Из Шотландии. И корабль разбился о скалы. Бутылки на дне оказались. Много ящиков, со всех сторон ракушками обросли…

– А пить-то можно, слушай? – не поверил Алиев. – Ты молодец, Расул, можешь удивить…

Он, и правда, как-то по-детски смотрел сейчас на черную, с ракушками, бутылку виски.

– И не врут, ты уверен?..

– Как можно, Гейдар-бей. Это ж подсудное дело… если 482 обман. Англия не врет!

Расул вдруг осекся. Англия… «контракт века»… как бы Гейдар Алиевич не подумал чего…

Алиев разглядывал «виску». От удивления его глаза округлились, и даже веки не казались сейчас такими тяжелыми.

«Нет, не мой день, – подумал Расул. – Правда, не мой, глупость за глупостью говорю…»

– Ты молодец… – Алиев откинулся на спинку стула, – молодец, что пришел… Помнишь, меня из Политбюро выводили, а мой портрету тебя в кабинете еще два месяца висел?..

– Было, Гейдар Алиевич… Было такое дело.

– Я все знаю! Директор большого завода, член бюро райкома, боролся за меня… ты, говорят, плакал, Расул, когда Муталибов заставил тебя мой портрет снять…

– Вы действительно все знаете, Гейдар-бей…

– Ты ж сам рассказывал, – засмеялся Алиев.

Смех был тихий, не смех, а так, смешинка с улыбкой, – смеяться Алиев не умел.

– Забыл… – Гейдар Алиевич наклонился к нему, – а, Расул?..

– Да как-то…

– Ая все помню, слушай! И ко мне ты тогда приезжал. В Нахичевань. Долго убеждал меня, настойчивость проявил, с мамой беседовал… я ведь ничего не забываю, Расул.

– Знаю, Гейдар-бей…

– Помню, ты пожелал стать Председателем парламента. И Рамиза ко мне… подсылал, – забыл? Рамиза Ризаева Своего родственника. Премьером ты не хотел… А хотел быть вместо меня, если я заболею или уеду с визитом…

– Гейдар Алиевич…

– Не спорь, – строго сказал Алиев. – Рамиз два раза тогда приходил. Влиял на меня. Хотя премьер… для тебя было бы лучше, слушай, ты знаешь, нефть знаешь… Но – поддался я… уговорам… Тебе навстречу пошел.

– И ведь не пожалели, Гейдар Алиевич, правда? – Расул угодливо смотрел ему в глаза. – Весь Баку знает: за Гейдара Алиевича Гулиев кому угодно сонную артерию перегрызет.

– Что ты, что ты, Расул, у нас есть кому постоять… за каждого из нас. И у тебя есть, ты не пальцем деланный, и у меня есть… Какие проблемы?

И Алиев опять засмеялся – так, смешками…

Расул похолодел: сталинский смех, ехидный…

– А главное в другом, Расул. Главное, чтоб долго мы с тобой жили. Вчера мне Эдуард Амвросиевич позвонил. Сердечно поздравлял. Хорошие слова говорил. А я, Расул, когда в опале был, лежал на Мичуринском, Эдуард, чтобы не встречаться со мной, в свою палату другой лестницей ходил; не дай бог, Горбачев узнает, что Эдуард Шеварднадзе с Гейдаром Алиевым за руку поздоровался, – какой ужас!