Русский ад. Книга первая

– Я, Михаил Сергеевич, хочу показать тебе одно письмо, – тихо начала Раиса Максимовна. – Из Бахчисарая. Сегодня передали из Фонда культуры. – Помнишь, бахчисарайский фонтан? Представь, его больше нет.

– А куда он делся? – Горбачев поднял рюмку. – Сперли, что ли?

В бокал первой леди официант налил немного красного вина.

– Там, Михаил Сергеевич, перебои с водой, – пояснила Раиса Максимовна. – Фонтан есть. Нет воды.

– Погоди, это тот фонтан, где Гоголь плакал?

– Ой, там все плакали, Михаил Сергеевич. Иностранцы тоже: «Фонтан любви, фонтан живой, принес я в дар тебе две розы…»

– У них что, у бл…ей этих, воды на слезы не хватает?! – возмутился Горбачев. – Ты сделай так… – Горбачев внимательно посмотрел на официанта. – Найди начальника моей охраны, пусть Губенко, министр культуры, проверит эти факты и включит воду. Понял? Про огурцы не забудь.

– Вы свободны, – кивнула Раиса Максимовна.

Обращаясь к прислуге, она не говорила, а как бы цедила слова.

Официант вышел.

– Ну, давай!

– За тебя, родной. Возьми салат.

Горбачев мгновенно опрокинул рюмку.

– Салат, говоришь…

Раиса Максимовна чуть-чуть пригубила вино:

– Ну, как «дурдом»?

Так Раиса Максимовна называла съезд и депутатов.

– Что этот? Неуклюжий?

Имя «Ельцин» в их семье не произносилось. Она нашла другие слова: «неуклюжий лидер».

Горбачев запихивал в себя салат. Он всегда ел неряшливо, крошки летели в разные стороны, а куски капусты, которую он не успевал проглотить, падали обратно в тарелку.

– Шапошников, стервец, подвел. Предал Шапошников.

– И он тоже?..

– Да!

– Ты посмотри, все, все… предают! Черняев книгу написал про Форос. «Известия» опубликовали. Пишет, что я Болдину доверяла самое интимное…

– Что доверяла?

– У Черняева спроси.

– Анатолий… эх! – Горбачев махнул рукой; говорить с набитым ртом ему было не совсем удобно.

– Яковлев Александр Николаевич интервью за интервью дает. Одно хуже другого… – она взяла свежий номер «Московского комсомольца». – «Чтобы представить себе масштаб влияния Раисы Максимовны, скажу только одно. Болдин, если хотел сказать мне что-то о ней, о тех решениях, к которым она подталкивает Горбачева, выводил меня во двор Кремля и говорил шепотом на ухо…»

Ну как?

– Смешно! – махнул рукой Горбачев. Он взял бутылку и сам себе налил рюмку.

– А Шеварднадзе…

– …Эдик – да, – кивнул Горбачев, не давая ей говорить. – Окончательно раскрылся. Болен самолюбием. Спорить бесполезно и бессмысленно. И сам, между прочим, рвется в Президенты, в Кремль. Яковлев тщеславен, как баба. Открыто предать не может, но ищет пути, как бы к Ельцину сбежать. – Я, короче, неплохую комбинацию разработал. С военным руководством. Только Шапошников, вижу, не готов. Тогда мы с Вадимом Бакатиным быстро отыграли назад. Но пришлось с царьком нашим… с Горохом… встретиться.

– Когда?

– Сегодня. И масштабно поговорили. Загрузил его контраргументами. Вроде бы поддается. И в целом был нормальный разговор. Твое здоровье, – Горбачев опять налил сам себе. – Как, скажи, твое здоровье?

– Скажу, скажу, не спеши; интрига, значит, не получилась?

Она вдруг взглянула на Горбачева так, будто сейчас, в эту минуту, решалась ее судьба.

Горбачев отодвинул салат:

– А интриги нет. Я прощупывал. Надо вылезать, а я пока не знаю как. В общих чертах план есть, хотя мы все еще, тут я согласен, продолжаем сейчас то, чего уже много наделали. Ельцин изнурен, стратегически изнурен. От него все чего-то ждут, а он тоже не знает, что делать, вот пьет по-черному А бурбулисы все время подбрасывают ему подозрения, у них в руках Ельцин – как ручная граната.

– Ты что-то задумал, Миша? – насторожилась Раиса Максимовна.

– Сейчас скажу, – Горбачев оглянулся на дверь. – Включи музыку. Лучше – телевизор.

Раиса Максимовна чуть помедлила, но поднялась, включила радио и села поближе к Горбачеву.

– Так что ты задумал? Я слушаю.

– Все просто, Захарка, – улыбнулся Горбачев. – Сколько можно следить за настроениями общества? Каждый день? Всю жизнь? Знаешь, надоело, – он махнул рукой и снова принялся за салат. – Сейчас выходим на Союзный договор. Конфедерация республик: кто подпишет, тот и подпишет, мне какая разница, я ж все равно Президент. Если больше двух – я Президент! И не ждать Россию! Потом подойдет. Главное, чтоб нас больше двух. Остальных подтянем. Нурсултан подпишет, Каримов, киргизы и туркмены подпишут (они что угодно подпишут), Тер-Петросян подпишет, они ж христиане, а вокруг – мусульманский мир, – то есть договор не пойдет под откос!

Раиса Максимовна заботливо подкладывала ему в тарелку листики салата, но Горбачев был так увлечен, что ничего не замечал.

– Гамсахурдиа – заставим, – доказывал он. – Вадим творит, он там конкретно, случай был, предал кого-то, с тех пор на «подписке», поэтому проблема у нас – только Россия.

– А Украина? – улыбнулась Раиса Максимовна.