Читаем Русский реализм XIX века. Общество, знание, повествование полностью

Два рассказа обращаются к акусматическому слушанию, чтобы описать ужасы крепостного права. В рассказе «Ермолай и мельничиха» охотник и сопровождающий его Ермолай останавливаются на ночь около мельницы, и охотник засыпает, пока Ермолай печет картофель в костре. «Легкий сдержанный шепот разбудил меня», сообщает рассказчик, но он притворился, что спит, и слушал, как Ермолай флиртует с женой мельника[694]. Из их разговора и в результате последующих расспросов он узнает, что мельничиха была домашней крепостной у барыни-тиранки, запретившей ей выйти замуж за человека, которого она любила, и продавшей ее мельнику. Похожим образом, в рассказе «Контора» охотник укрывается от дождя в конторе приказчика в деревне. Задремав, он просыпается, услышав, как приказчик берет взятку и препятствует женитьбе двух крепостных. Может быть, именно думая о своем слушающем охотнике, Тургенев нарисовал человека, лежащего в кровати, на полях одного из рукописных черновиков рассказа

[695].

Притворный сон позволяет охотнику понять расстановку сил в жизни крепостных, а притушенный свет дает ему возможность оценить крестьянское искусство – Тургенев часто изображает звуки, услышанные в темноте, как особенно привлекательные[696]

. Он любил народные песни и часто упоминал их в «Записках охотника»[697]. В «Певцах» охотник-рассказчик оказывается в деревенском кабачке в особенно жаркий и солнечный летний день. «Солнечный свет струился жидким желтоватым потоком сквозь запыленные стекла двух небольших окошек и, казалось, не мог победить обычной темноты комнаты: все предметы были освещены скупо, словно пятнами». В темном кабаке начинается состязание певцов, когда работник запевает веселую «плясовую песню» с «украшениями». Посетители наслаждаются пением. Двое мужчин, Обалдуй и Моргач, подпевают и поощрительно выкрикивают: «Лихо!.. Забирай, шельмец!.. Забирай, вытягивай, аспид! Вытягивай еще! Накаливай еще, собака ты этакая, пес!.. Погуби Ирод твою душу!»
[698]

Песня Яши производит совсем другой эффект. Его голос кажется потусторонним: «Первый звук его голоса был слаб и неровен и, казалось, не выходил из его груди, но принесся откуда-то издалека, словно залетел случайно в комнату. Странно подействовал этот трепещущий, звенящий звук на всех нас». Голос Яши привлекает внимание к переживаниям певца и его слушателей: «всем нам сладко становилось и жутко». В письме к Виардо Тургенев упоминает этот рассказ и его персонажей как пример схожести разных народных культур, но охотник предполагает, что Яшина способность передавать чувства через пение – исконно русская черта[699]

. «Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны». Описывая голос Яши, охотник использует образы, связанные с русским пейзажем:

Он пел ‹…› поднимаемый, как бодрый пловец волнами, нашим молчаливым, страстным участьем. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль. У меня, я чувствовал, закипали на сердце и поднимались к глазам слезы; глухие, сдержанные рыданья внезапно поразили меня… Я оглянулся – жена целовальника плакала, припав грудью к окну[700].

Реакция слушателей выдает их чувства: они опускают глаза, отворачиваются, открыто всхлипывают или тихо дают волю слезам. Рядчик говорит Яше, что он выиграл, и уходит.

Вибрация Яшиного голоса трогает слушателей, на каждого из которых эти звуки оказывают разное впечатление. Если Обалдуй и Моргач реагировали на песню работника выкриками и подпеванием, тихое слушание, которое провоцирует песня Яши, указывает на более важный эффект от его пения. Очевидно, что охотник в темном кабаке слушает крестьянские песни ушами Тургенева, которые были натренированы в оперных театрах Парижа и Санкт-Петербурга. Его описание песенного состязания противопоставляет два модуса слушания: громкое, с подпеванием, слушание работника, и тихое, эмоциональное слушание Яши. Можно провести параллель между этими модусами и двумя типами слушания в Парижской опере: не ограниченное правилами слушание первых десятилетий XIX века и самоконтролируемое слушание 1830‐х и 1840‐х годов. В обоих случаях звук, который производит слышимый эффект на группу, противопоставляется по контрасту звуку, который производит едва ощутимый эффект на каждого человека в отдельности.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

1941: фатальная ошибка Генштаба
1941: фатальная ошибка Генштаба

Всё ли мы знаем о трагических событиях июня 1941 года? В книге Геннадия Спаськова представлен нетривиальный взгляд на начало Великой Отечественной войны и даны ответы на вопросы:– если Сталин не верил в нападение Гитлера, почему приграничные дивизии Красной армии заняли боевые позиции 18 июня 1941?– кто и зачем 21 июня отвел их от границы на участках главных ударов вермахта?– какую ошибку Генштаба следует считать фатальной, приведшей к поражениям Красной армии в первые месяцы войны?– что случилось со Сталиным вечером 20 июня?– почему рутинный процесс приведения РККА в боеготовность мог ввергнуть СССР в гибельную войну на два фронта?– почему Черчилля затащили в антигитлеровскую коалицию против его воли и кто был истинным врагом Британской империи – Гитлер или Рузвельт?– почему победа над Германией в союзе с СССР и США несла Великобритании гибель как империи и зачем Черчилль готовил бомбардировку СССР 22 июня 1941 года?

Геннадий Николаевич Спаськов

Публицистика / Альтернативные науки и научные теории / Документальное
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии