Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

«Все, что делалось японцами в Шанхае и окрестных провинциях Среднего Китая, – свидетельствовал тот же фон Гойер, – проходило через руки этих пяти деятелей, совместно работавших для достижения общей цели. Главная задача, которую они поставили себе, заключалась в том, чтобы завладеть всеми жизненными центрами Шанхая. Какое бы дело ни делалось, какой бы план ни осуществлялся в Шанхае, есть несколько неминуемых инстанций, через которые это предприятие должно пройти ранее, чем оно выльется в окончательную форму. И вот эти-то инстанции и должны были контролироваться бесчисленными агентами по плану вышеозначенных пяти членов шанхайской разведочной комиссии. Главные из них: 1. Таможня. 2. Пароходные компании. 3. Банки. 4. Телеграф. 5. Телефон. 6. Клубы. 7. Гостиницы. 8. Пресса. 9. Книгопечатни. 10. Речное сообщение. Все эти центры шанхайской business life

(деловой жизни) были фактически в руках японцев. Они завладели ими задолго до начала войны и пользовались ими за все время войны». Технику работы здесь японской разведки фон Гойер подробно описал в своей записке, которая публикуется в Приложении к этой книге.

Помимо широкой сети тайных информаторов в деловых кругах Шанхая японский Генеральный консул имел в своем распоряжении особую наблюдательную службу, которая была организована по территориальному принципу. Весь город был разбит на участки, в каждом из которых находилась конспиративная «главная квартира», куда стекались все собранные агентами сведения за день. Некоторые из них были оборудованы и действовали как заправские канцелярии. «Две громадные комнаты, уставленные канцелярскими столами, с работающими за ними чиновниками, библиотека, карты на стенах, телефон, 2—3 рассыльных у дверей, небольшой с отдельным ходом кабинет-приемная», – так описывал очевидец резиденцию полковника Цуниоси в одной из шанхайских гостиниц. Из «районов» сведения ежевечерне поступали в японское Генеральное консульство, где они сортировались, объединялись с данными «внутренней» агентуры, перепроверялись, обрабатывались и передавались на рассмотрении «коллегии пяти», а затем и в Токио. «Так работала эта колоссальная машина, днем и ночью, на суше и на воде, не брезгая никакими мерами, не жалея средств, с радостью принимая всякую лепту в виде денежной или трудовой помощи; так работала она крепко, неустанно, и все отдельные части и частички ее работали совместно, истово и дружно, с неукоснительной энергией, озаренные единой общей, великой идеей», – заключал фон Гойер.

Появление в Шанхае российских представительств не прошло в ведомстве Одагири незамеченным. К каждому русскому чиновнику был приставлен наблюдатель, а в состав секретных осведомителей Дессино из числа китайцев японский Генеральный консул внедрил «своего» человека. Не было обойдено вниманием и местное отделение Русско-Китайского банка: один из его директоров-иностранцев (вероятно, француз Верунг (Wehrung)) завел себе секретаря, привезенного из Японии, а некий «голландский еврей, “женатый” на японке», возглавил экспедицию банка – «отдел корреспонденции» (позднее российская секретная служба установила контакты этого голландца с Одагири). Еще больше положение Павлова и его сотрудников осложняло недружелюбное отношение коренных жителей Шанхая к европейцам вообще и к русским в особенности, во многом вызванное антироссийской и паназиатской пропагандой японцев. «Всякий старый резидент в беспристрастном суждении о китайцах скажет, что бездна разделяет бывшего вежливого и уступчивого туземца от нынешнего китайца, в котором проснулось сознание его расового равенства с европейцем и пробудилась жажда возмездия за вынесенные обиды и унижения», – писал российский разведчик. «Престиж России пал, – констатировал в 1904 г. другой, – более того, престиж европейцев утрачен»[918].