Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Здесь же, в Амстердаме, финский «активист» встретился с представителями других социалистических партий, делегатами очередного конгресса II Интернационала, на котором сам он фигурировал в качестве гостя (по этому же случаю в Амстердам явился и Ратаев «в сопровождении агентуры» – Азефа). 18 августа на парадном обеде в присутствии эсеров Азефа, Е.К. Брешко-Брешковской, Ф.В. Волховского, И.А. Рубановича и В.М. Чернова, а также делегата от Бунда Ц.М. Копельзона Циллиакус развил свой план действий. В «стенографическом» изложении Ратаева, рукой которого, как всегда, водил Азеф, этот план выглядел следующим образом: «В самом непродолжительном времени необходимо собрать конференцию делегатов от всех российских и инородческих революционных и оппозиционных групп. Делегаты должны обсудить текст общего манифеста против войны и выработать план общих совместных и одновременных действий для понуждения всеми мерами, хотя бы самыми террористическими, прекратить войну. Такими мерами могут быть одновременные в разных местностях вооруженные демонстрации, крестьянские бунты и т.п. Если понадобится оружие, добавил Циллиакус, то финляндцы берутся снабдить оружием в каком угодно количестве. Все согласились на этот план»[532]

. Как видим, планы Циллиакуса относительно характера совместных действий революционных и оппозиционных партий претерпели изменения. Теперь и под очевидным влиянием Акаси центр тяжести из области пропагандистской («манифест против войны») был им перенесен в сферу революционной и, главным образом, боевой деятельности под флагом, правда, все той же антивоенной кампании.

Бросается в глаза и другое – удивительное нелюбопытство собеседников Циллиакуса. В самом деле, откуда у, в общем-то, обычной противоправительственной партии, всегда ограниченной в средствах, появились столь грандиозные финансовые возможности? Позднее очевидец и непосредственный участник этих событий меньшевик Ю.О. Мартов вспоминал, что в августе 1904 г. Циллиакус «сделал прямые предложения как Г.В. Плеханову, так и заграничным представителям Бунда вступить в переговоры с японским правительством о помощи русской революции деньгами и оружием», но получил «должный отпор и указание, что социал-демократия намерена сохранить полную независимость по отношению к военным противникам царского правительства»[533]

. Естественно предположить, что такие же собеседования Циллиакус предварительно провел и с другими участниками того памятного обеда. В общем, к 18 августа слушатели Циллиакуса, вероятно, были им уже подготовлены, и его сообщение ни для кого из них не стало сенсацией. Не удивительно, что тогда же, в августе, в эмигрантских кругах поползли слухи о том, кто в действительности стоял за финским «активистом».

По окончании Амстердамского конгресса в подготовительные работы по созыву конференции включился Акаси. Он действовал в полном согласии с Циллиакусом и лишь однажды усомнился в его правоте, когда речь вновь зашла о приглашении на конференцию либералов. Японец боялся, что их присутствие парализует работу революционеров, однако финн сумел настоять на своем. В конце августа неожиданно заколебались верные поляки – руководство ППС, обеспокоенное все усиливавшимися слухами о контактах Циллиакуса с японцами и, опасаясь быть скомпрометированным, засомневалось в целесообразности своего участия в конференции. Чтобы убедить ППС в обратном, Циллиакусу и Акаси пришлось призвать на помощь полковника Утсуномия. «К середине сентября, – сообщал Акаси, – и другие партии объявили о своей готовности участвовать в работе конференции»[534]. К этому времени была обеспечена и финансовая сторона дела. «100 000 иен, – телеграфировал 31 августа в ответ на запрос Акаси заместитель начальника японского Генштаба Г. Нагаока, – будет вполне дешево, если цель будет определенно достигнута … Однако обеспечить взаимодействие между всеми оппозиционными партиями нелегко, и вы должны позаботиться о том, чтобы деньги не попали в руки только нескольким партиям»[535].