Русское

Дмитрий был в восторге от этого места. Замечательные проекты его дяди уже осуществлялись. Неподалеку от старого дома Бобровых теперь стояло длинное низкое деревянное строение, в котором помещался музей, а в дальнем конце – несколько мастерских. Приехали приглашенные Сувориным искусный резчик по дереву и гончар, за работой которых любили наблюдать Дмитрий и Надежда. Музей, хотя еще только формировался, уже был маленькой сокровищницей. Здесь появились традиционные прялки, искусно вырезанные расписные деревянные ложки, пряничные доски, а также чудесные вышитые скатерти с изображением необычных восточных птиц, столь характерные для этого городка. Владимир также начал собирать коллекцию местных икон, центром производства которых издавна был монастырь.

В самом доме Владимир организовал большую библиотеку и поставил рояль. Госпожа Суворина, явно скучавшая в деревне, как правило, сидела на веранде и читала, а хозяйством умело управляла Арина, чей маленький сын Ваня постоянно вертелся поблизости в ожидании, когда его позовут поиграть. Они с Надей были почти ровесниками, и забавно было видеть, как воспитанная в лучших светских традициях десятилетняя девочка с криками несется вниз по склону за крестьянским мальчиком или играет с ним в прятки в лесу за домом.

Во второй половине дня Суворин часто брал Надежду и юношей купаться на речку. Промышленник, при всех своих крупных габаритах, оказался на удивление ловким и сильным пловцом. Карпенко, как выяснилось, почти не умел плавать, но Суворин лично стал обучать его, так что вскоре юноша мог обогнать любого. Накупавшись до озноба, они отдыхали на берегу и вели бесконечные разговоры.

Промышленник был прекрасным собеседником. Он приобнимал своей огромной рукой Надежду или кого-нибудь из юношей и говорил с ними на любые темы, как со взрослыми. И именно в один из таких дней он поделился с ними, каким ему видится будущее России. Как обычно, это было к месту.

– На самом деле, все очень просто, – сказал он им. – Россия сейчас в гонке со временем. Столыпин, которого я лично поддерживаю, знает, что, пока он держит революционно настроенные массы под контролем, он должен модернизировать Россию. Если он добьется успеха, царь сохранит свой трон, если же нет… – он поморщился, – тогда хаос. Крестьянский и городской бунт, как говорили раньше. Вспомните Пугачева.

– А что должен делать Столыпин? – спросил Карпенко.

– Главным образом три вещи. Дать развиваться промышленности. Благодаря иностранному капиталу все идет хорошо. Далее, просвещение масс. Рано или поздно придет какая-то демократия, а народ к ней не готов. В этом направлении Столыпин делает успехи. В-третьих, он пытается реформировать село. – Он вздохнул. – А это, боюсь, будет нелегко.

Насколько Дмитрию было известно, в основе реформ великого министра была попытка изменить русского крестьянина. За последние два года здесь произошли важные изменения. Были полностью аннулированы платежи, причитающиеся бывшим землевладельцам, вместе со всей задолженностью. Крестьянину были предоставлены все гражданские свободы, право пользоваться теми же судами, что и любому другому гражданину империи, а также внутренний паспорт для поездок без разрешения общины, которую он теперь мог свободно покидать в любое время. Наконец, спустя полвека после отмены крепостного права крестьянин стал свободным не только теоретически, но и фактически. Но оставалась еще одна огромная проблема.

– А что же делать с общиной? – вслух удивился Владимир.

Даже теперь убыточная средневековая практика чересполосицы с периодическим перераспределением пахотных земель почти не изменилась. Российские урожаи зерна были значительно меньше, чем в большей части Западной Европы. Стремясь изменить это положение, Столыпин побуждал крестьян выходить из общины, возделывать свою личную землю и становиться независимыми. Принимались соответствующие законы, через Крестьянский банк предоставлялись «легкие кредиты». Но прогресс был медленным.

– А разве Столыпин не пытается превратить крестьянина в буржуа, в капиталиста? – возразил Дмитрий.

– Да, конечно, пытается, – ответил Суворин. – В отличие от тебя, Дмитрий, я капиталист. Но и я признаю, что сделать это будет очень трудно.

– Я думал, это будет легко, – заметил Карпенко.

– Да, мой друг. – Суворин ласково потрепал юношу по голове. – Но это потому, что ты родом с Украины. Там, в западных губерниях, существует традиция самостоятельного земледелия. Но в этих центральных губерниях, собственно в России, общинная система весьма прочна. И если хочешь знать почему, просто посмотри на здешнюю деревню. Посмотри на Бориса Романова, сельского старосту.