Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Шведский гонец А. Эбере, отправленный к русскому двору с официальным сообщением о воцарении Карла XI, прибыв 10 июня в Новгород, с удовлетворением констатировал, что в городе и его округе нет войск, так как солдаты с Олонца и Онеги отправлены на войну с Польшей[2360]. Уже в Москве от иностранных офицеров в русской армии он узнал о поражении Хованского и сообщал в Стокгольм, что большая часть помещиков из Новгорода, Пскова и Торжка, отправившихся в поход с Хованским, или погибли, или попали в плен[2361]. Военная сила, которая могла бы угрожать Швеции, перестала существовать. Неудивительно, что, как сообщал царю А.Л. Ордин-Нащокин, после битвы при Полонке шведские дипломаты «учали наговаривать страхи многие в лифлянских городех русским торговым людем и в уездех пашенных людей стращают войною»

[2362].

Контакты с А. Эберсом показывали, что позиция Швеции по отношению к России становится все более жесткой. В доставленной им грамоте Карла XI содержались резкие нападки на А.Л. Ордина-Нащокина, которого обвинили в срыве мирных переговоров. «И то ваше царское величество лутче ведаете, — с иронией говорилось в грамоте, — есть ему такой указ или нет, что он столь долго воздерживал мирный договор»[2363]. На беседе с переводчиком в Новгороде А. Эбере, конечно, не случайно обращал его внимание на то, что по окончании войны шведские войска не распущены, а «по Поморским городам… разделены на прокорм», где они и будут находиться, пока «оне опять впредь пригодятся»[2364]

. Эти детали явно указывали, что заключение мирного договора со Швецией не будет легким делом.

Положение, однако, было серьезным, но не безнадежным. В битве при Полонке потерпела поражение сравнительно небольшая часть русских вооруженных сил. Само поражение в Москве склонны были объяснять неумением военачальника вести войну. Царь Алексей Михайлович писал своему доверенному лицу — Афанасию Матюшкину, что он проявил «безпутную дерзость», бросившись с небольшим войском на крупную вражескую армию, да «и шел не строем, не успели и отыкаться, а конных выдали — побежали»[2365]. К тому же армия Хованского понесла серьезные потери, но не была уничтожена. 1 июня 1660 г. И.А. Хованский провел в Полоцке смотр собравшимся войскам[2366] и стал готовиться к возобновлению военных действий. Сообщая А.Л. Ордину-Нащокину, что Хованский в Полоцке «строитца к походу», — царь Алексей пояснял: «а если б ратные бы люди полку ево все разъехались и на польских людей к походу строитца ему было бы нечим»

[2367].

С опозданием в Москве поняли, что небольшая армия Хованского была не в состоянии решить поставленные перед ней задачи и здесь приступили к организации более значительных военных формирований. Решение об этом было принято очень скоро после битвы при Полонке. 5 июня А. Эбере записал сообщения иностранных офицеров русской армии, что на войну с Польшей уже направлены войска, к которым позднее должны присоединиться отряды Черемисы, Мордвы и Касимовских татар. По их сообщениям предполагалось, что сам царь выедет в Вязьму[2368]. 10 июля датировано распоряжение о мобилизации служилых людей «розных городов» для пополнения армии[2369]

.

О главных принятых мерах был поставлен в известность через специального посланца А.Л. Ордин-Нащокин. Ему сообщалось, что в поход на территорию Великого княжества Литовского выступила 25-тысячная армия во главе с кн. Ю.А. Долгоруким, к которому должны присоединиться Нежинский, Черниговский и Прилуцкий казацкие полки. Из Киева должна была выступить 30-тысячная армия во главе с В.Б. Шереметевым. Вместе с ним должен был двинуться в поход наказной гетман Тимофей Цюцюра с полками Киевским, Переяславским, Кальницким. Вслед за этой армией в поход должно было выступить 20-тысячное войско во главе с сибирским царевичем Василием Араслановичем[2370]. Действия этих армий должны были привести к перелому в войне. Судя по сообщавшимся дипломату сведениям, главный удар должен был быть нанесен на Украине, где русские армии должны были действовать совместно с Запорожским Войском. Это показывает, что целью наступления должно было быть не только восстановление утраченных позиций в Белоруссии, но и поражение противника сразу на обоих фронтах, что позволило бы продиктовать Речи Посполитой свои условия мира. В новой военной кампании должна была принять участие и армия И.А. Хованского, на помощь которой должен был направиться из Новгорода отряд во главе с кн. Н.Г. Гагариным[2371].