Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Отсутствие статейного списка второго посольства Матвеева не позволяет выяснить, имели ли место какие-либо контакты царского посланца с войском и каким способом он составил представление о его настроениях. В своей отписке к царю он писал, что на сейме войско будет поддерживать кандидатуру Алексея Михайловича, а если между Короной и Литвой произойдет разрыв, то офицеры и солдаты «без замедленья учинятца под твоею государевою высокую рукою»[751]. Неясно, на чем основывал стрелецкий голова свой вывод. Вся совокупность известных ему фактов ясно указывала на то, что литовское войско вряд ли удастся заставить играть ту роль, которую ему отводило в своих планах русское правительство.

На переговорах с самим гетманом снова были подняты вопросы, уже обсуждавшиеся на предшествующих переговорах гетмана и А.С. Матвеева. Госевский снова настаивал на восстановлении довоенных границ «и чтоб в том отмены не было». Матвеев со своей стороны настаивал на том, что граница должна пройти по Березине, и убеждал гетмана, что тот не понесет при этом ущерба, так как царь сохранит за ним владения в Смоленском и Витебском уездах[752]. Таким образом, в Москве готовы были пойти на то, чтобы большой сановник из иной державы стал крупным землевладельцем в Русском государстве. Но прийти к соглашению стороны не смогли.

Одновременно гетман снова поднял вопрос о необходимости «соединения» вер. А.С. Матвеев предложил обратиться к обсуждению этого вопроса после коронации царя, но гетман заявил, что если «в вере совершенные крепости не учинят на сейме», то духовные лица могут воспротивиться коронации[753]. Он даже выразил пожелание, чтоб царь разрешил «в Вильне унеятом отправлять набоженство»[754]. Это снова было совсем не то, что хотели услышать в Москве.

Правда, в разговорах с А.С. Матвеевым гетман явно прощупывал возможности соглашения. Так, например, он просил, что если перед выборами он будет от имени царя предлагать сенаторам разные «уряды», чтобы царь «в том отмены не учинил»[755]

. Таким образом, получалось, что он готов поддерживать на сейме кандидатуру царя. Еще больший интерес представляет другое высказывание гетмана, который добивался обещания царя, «чтоб… быть вечным урядником литовским, а московским чтоб не быть»[756]. Подобный вопрос явно имел в виду возможность сепаратного русско-литовского соглашения. Главное, однако, состояло в том, что приемлемые для русской стороны условия соглашения не обрисовывались даже на переговорах с тем из политиков Великого княжества Литовского, на которого в Москве больше всего рассчитывали.

Еще хуже обстояло дело в отношениях между Россией и Короной. Наиболее тревожным симптомом было то, что после заключения Виленского договора никто из магнатов Короны не предпринимал попыток вступить в сношения с русским правительством. Сведения же, поступавшие в разное время от литовских сенаторов и гонцов, не давали больших оснований для оптимизма. 

Тревожные сведения на этот счет были получены уже в конце 1656 г. от П. Сапеги. Посетившему его русскому представителю, майору Д. Ильфову, гетман говорил, что ожидает «меж себя у Литвы с Короною злова дела, потому, де, что многие корунные держат сторону швецкую»[757]. Сведения, которые удалось получить А.С. Матвееву в декабре 1656 г., были также неутешительными. Гетман В. Госевский в беседе 3 декабря говорил, что коронные сенаторы поддерживают разных кандидатов, сторонники разных кандидатов есть и в коронном войске[758]. Посетивший русского посланца на следующий день писарь смоленский Александр Парцевский сообщил, что великий маршалок коронный Е. Любомирский предлагает избрать сына императора, а познанский воевода Я. Лещинский — трансильванского князя Дьердя II Ракоци[759]

.

Когда А.С. Матвеев отправился во второе посольство к В. Госевскому, ему было специально поручено собрать сведения о том, с помощью каких сенаторов Короны можно было бы добиться выбора царя. Первые сведения были снова неблагоприятными. 16 января в Вильно наместник Духова монастыря Данило Дорофеев подтвердил то, о чем в Москве уже слышали: «Коруны, де, Польские сенаторы и войско многие речи розвратные говорят» и среди них есть сторонники разных кандидатов[760]. 19 января, приехав в Кейданы, стрелецкий голова узнал, что канцлер С. Корыцинский «приводит все корунное войско, чтоб мир учинить со шведом»[761].