Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

На переговорах под Вильно был поднят вопрос о совместных действиях России и Речи Посполитой не только против шведов, но и против их союзника — «прусского князя»[793]. Усилия, направленные на то, чтобы побудить Россию к войне с Бранденбургом, предпринимались и за рамками этих переговоров. Так, в письме, отправленном в конце октября н. ст. «великим» послам, гетман В. Госевский призывал развернуть масштабные военные действия на территории Восточной Пруссии, чтобы «или выдрати из рук Прусы или до повинного привести послушанья». Гетман отмечал, что он может одерживать победы, но не может нанести окончательного поражения противнику, так как «в лесах и водах без огненного люду для воевание ненадежно». Поэтому он просил царя скорее прислать ему «рейтаров и пехоту с нарядом (т. е. артиллерией. — Б.Ф.) и порохами»

[794].

На состоявшейся в конце октября беседе с А.И. Нестеровым Ян Казимир демонстративно заявил, что не верит слухам о мирных переговорах между Россией и Бранденбургом, и просил передать царю его просьбу послать в Пруссию на помощь армии В. Госевского «салдатцкого строю восмьсот человек», пушки и порох[795].

При заключении соглашения комиссары Речи Посполитой смогли добиться известного успеха. Договор предусматривал совместные военные действия не только против шведов, но и против «князя прусского», если тот не разорвет союзных отношений со шведами и не перестанет вести войну против Речи Посполитой. С заключением такого соглашения русское правительство оказалось в достаточно сложном положении, так как оно находилось в противоречии с только что заключенным под Ригой договором о взаимном нейтралитете.

Линия русского правительства в этом вопросе определилась при составлении инструкций А.С. Матвееву в начале ноября 1656 г. В ответ на его вопросы, что следует отвечать, «будет станет гетман людей просить на помочь… на курфистра», в инструкции разъяснялось, что к курфюрсту «царское величество отпишет и чаем тово, что от шведа отступит»[796]. Вместе с тем от гетмана следовало скрывать заключение договора с курфюрстом. В ответ на возможные вопросы следовало отвечать, что у царя был посол курфюрста, но «с чем приходил и отпущен, того слышать не (с)лучилось»[797]. Вместе с тем по окончании Виленских переговоров польско-литовская сторона снова подняла вопрос об оказании военной помощи не только против шведов, но и против курфюрста. Так, Ян Ласоцкий сообщал, что гетману В. Госевскому угрожают соединенные силы шведских и бранденбургских войск, и просил разрешения дать гетману и его войску приют на русской территории, если в борьбе с ними он потерпит поражение

[798]. К. Жеромский привез грамоту В. Госевского, в которой гетман сообщал, что получил приказ короля предпринять нападение на территорию Восточной Пруссии, чтобы помешать «неприятелю» идти на помощь шведской армии в Ливонии[799].

В то же время, когда К. Жеромский прибыл в царскую ставку, вопрос об отношениях с курфюрстом стал предметом обсуждения на переговорах А.С. Матвеева с В. Госевским. В. Госевский, как известно, принадлежал к той части политиков Речи Посполитой, которые искали соглашения с курфюрстом, рассчитывая оторвать его от шведов[800]

. Поэтому на переговорах с А.С. Матвеевым он предлагал, чтобы царь послал «до курфистра бранденбургского, чтоб их воина успокоить и оторвать курфистра от шведа»[801]. Это было как раз то, что намеревалось сделать русское правительство. Хотя гетман был обеспокоен тем, что курфюрст может выступить в качестве посредника на переговорах между Алексеем Михайловичем и шведами, он согласился пропустить в Москву возвращавшегося от курфюрста царского посланника Ивана Францбекова и гонца, которого курфюрст посылает к царю[802].

Одновременно вопрос об отношении к курфюрсту был поднят на переговорах К. Жеромского в царской ставке. Посланнику сообщили, что курфюрст будет поставлен в известность о заключении Виленского договора и ему будет предложено, чтобы на действующие против шведов литовские войска он «ничем не наступал»[803].