Рыболовы

На огородъ входилъ охотникъ докторъ Богданъ Карлычъ, худой и высокій старикъ изъ обрусвшихъ нмцевъ. Одтъ онъ былъ въ новый охотничій костюмъ изъ рыжаго верблюжьяго сукна, съ громадными металлическими пуговицами, на которыхъ были изображены выпуклыя кабаньи головы, а на голов имлъ черную тирольскую шляпу съ перомъ. Костюмъ былъ опоясанъ широкимъ шитымъ гарусомъ поясомъ и на немъ аккуратно висли: небольшая фляжка, оплетенная камышемъ, кинжалъ въ ножнахъ съ серебряной оправой, кожаный баульчикъ съ сигарами и папиросами и кабура съ револьверомъ. Въ баульчик и въ кабур также были вставлены вышивки — въ баульчик бисерная, а въ кабур гарусная. Ноги его были обуты въ полусапожки съ необычайной толщины подошвами, а отъ полусапожекъ доходили до колнъ стиблеты изъ какой-то непромокаемой матеріи, застегнутые съ боку на металлическія пуговицы. Онъ курилъ окурокъ сигары, вправленный опять-таки въ бисерный мундштукъ и, какъ журавль, шагалъ большими шагами по огороду на своихъ длинныхъ ногахъ.

— Амфилотей! — кричалъ онъ еще издалека. — Ты гд?

— Амфилотей, Богданъ Карлычъ, сомной. Амфилотья я уже заарендовалъ. Теперь я его арендатель и мы сейчасъ демъ съ нимъ на охоту, — откликнулся Петръ Михайлычъ отъ стола. — Вотъ только позавтракаемъ и подемъ на куропатокъ.

Докторъ подошелъ къ столу.

— Ахъ, это вы? — сказалъ онъ, обзирая сковородку грибовъ на стол, водку, ползающихъ по трав раковъ, опухшую и перекосившуюся физіономію Петра Михайлыча, и поморщился. — Здравствуйте.

— Милости прошу къ нашему шалашу. Закусить не прикажете-ли передъ охотой-то? Грибы на удивленіе. Отдай все, да и то мало. Вотъ раки есть, что твои крокодилы. Сейчасъ велимъ ихъ сварить хозяйк и закуска къ водк будетъ въ лучшемъ вид.

Петръ Михайлычъ подалъ доктору свою мясистую грязную руку. Тотъ опять скорчилъ гримасу и, не выпуская изъ зубовъ мундштука съ сигарой, пожалъ эту руку.

— Но вдь я пріхалъ на охоту, — сказалъ онъ, не отказываясь и не соглашаясь на предложеніе, и покосился на раковъ.

— Передъ охотой-то только и подкрпить себя. Вы докторъ, вы сами знаете. Какъ это называется по вашему, по докторскому-то? Санитарная гіена, что-ли?

— Гигіена, а не гіена, — отвчалъ докторъ. — Гіена — зврь, а гигіена — то, что нужно для здоровья.

— Да, да… Такъ… Дйствительно… Гіена зврь, а гигіена… И зналъ я, да вотъ перепуталъ, которая гигіена, которая гіена. Ну, да все равно. Мы не доктора. Такъ вотъ для гигіены не хотите-ли?

— Разв ужъ только изъ-за раковъ. Раки очень хороши, — опять покосился докторъ на раковъ.

— Восторгъ! Самые нмецкіе. Сейчасъ только нмецкую псню пли.

— Ну, я какой нмецъ! Я совсмъ русскій.

— Садитесь, Карлъ Богданычъ, рядышкомъ со мной на скамеечку.

— Богданъ Карлычъ я.

— Ахъ, да… Ну, да говорятъ, у нмцевъ это все равно: что Карлъ Богданычъ, что Богданъ Карлычъ. Амфилотей! Тащи варить раковъ! Водочки, Богданъ Карлычъ?

— Пусть раки будутъ готовы — выпью, — отвчалъ докторъ, присаживаясь.

— А вы предварительно первую-то. Теперь самый адмиральскій часъ. Вотъ можно грибками закусить.

— Раки и грибы! О, это очень трудно для желудка, ежели сразу дв такія тяжелыя пищи. Нтъ, я позволю себ два-три рака посл рюмки шнапса и то предварительно закушу парой бутербродовъ съ мясомъ и выпью пару яицъ всмятку. Амфилотей! Принеси мн мой сакъ-вояжъ. Тамъ у меня есть приготовленные женой бутерброды съ телятиной! — крикнулъ докторъ въ догонку егерю, уходившему съ огорода варить раковъ.

— Ахъ, какой вы аккуратный нмецъ, Богданъ Карлычъ! — покачалъ головой Петръ Михайлычъ.

— Да… Я люблю порядокъ. Да такъ и надо для гигіенической жизни. Такъ у насъ и въ природ. Сердце бьется каждый день въ одномъ и томъ-же порядк, дыханіе идетъ то-же въ одинъ и тотъ-же порядокъ, — ораторствовалъ докторъ, посмотрлъ на лицо Петра Михайлыча и прибавилъ:- А вы тутъ кутите?

— Да, загулялъ немножко, признаюсь вамъ какъ доктору. Другому-бы не признался, а вамъ признаюсь.

— Да вдь это и безъ признаванья видно.

— Ну!?. А, кажется, я не очень… Ну, да что тутъ! Не пьешь — умрешь, и пьешь — умрешь, такъ ужъ лучше пить. Вотъ и сейчасъ выпью. Да вылейте, Карлъ Богданычъ, со мной рюмку-то! Вдь не разорветъ васъ.

— А вотъ сейчасъ егерь принесетъ мой сакъ-вояжъ съ бутербродами, тогда я и выпью, — отнкивался докторъ и обернулся посмотрть, не несетъ-ли егерь сакъ-воджъ.

— Въ такомъ раз за вашу гигіену! Будьте здоровы! — сказалъ Петръ Михайлычъ, налилъ себ рюмку водки, проглотилъ ее и сталъ закусывать грибомъ, сильно сморщившись отъ выпитаго. — И отчего это, Карлъ Богданычъ, такъ плохо водка въ утробу лзетъ, когда очень ужъ перекалишь ею себя съ вечера?

— Желудокъ испорченъ и плохо принимаетъ. О, это самый лучшій нашъ регуляторъ!

Показался егерь съ изящнымъ сакъ-вояжемъ изъ лакированной кожи съ стальнымъ замкомъ и оковкой. На одной изъ сторонъ сакъ-вояжа опять была вдлава гарусная вышивка. Егерь положилъ сакъ-вояжъ на столъ.

— Какія все распрочудесныя вещи, Карлъ Богданычъ, вы въ дорогу берете! — воскликнулъ Петръ Михаылычъ, любуясь сакъ-вояжемъ.

— Богданъ Карлычъ, — опять поправилъ его докторъ.