Рыцарь пентаклей

— Браво, детектив. Я в вас не ошибся, — на стол лёг лист бумаги. Буквы с завитушками складывались в слова, которые невозможно было рассмотреть в полутьме, а клякса красного сургуча алела, как пулевая рана.

— Что это? — Капкан наклонился в попытке разглядеть, о чём идёт речь в документе.

— С сего момента вы — начальник Стражи, — пояснил Регент.

Этого Бульдог никак не ожидал. Он сидел, хлопая глазами, и даже перестал замечать аромат гниющего мяса.

— Но ведь… Это же… — детектив никак не мог подобрать нужные слова. — Нет, я не могу на это согласиться. Я на своём месте и управление всей Стражей не потяну. Да и у Стражи уже есть начальник. С ним-то что делать?..

Судя по молчанию, которое неуютно затянулось, Капкан понял, что задал очень неудобный и неправильный вопрос.

— Кажется, я не спрашивал, хотите ли вы возглавить Стражу, — ответил Регент. — Это уже решённое дело, приказ не имеет обратной силы. Бывший шеф тоже не ваша забота. С этим есть кому разобраться.

Капкан нервно поёрзал на стуле, и это не укрылось от глаз Регента.

— Не волнуйтесь. Мы просто найдём дело, с которым он справится лучше. Я же не зверь и не убийца, — на какую-то секунду детектив почуял в этих словах очень странную иронию. — Так что советую как можно быстрее принять дела и сосредоточиться на задании, суть которого я вам сейчас изложу.

— Спасибо, ваше сиятельство, — Бульдог кивнул, поскольку ничего другого не оставалось. — Я закурю? А то у вас тут воняет так, как будто кто-то сдох.

Регент ничего не сказал. Более того, он даже не пошевелился, но у детектива по спине пробежали неисчислимые стада ледяных мурашек. Капкан сидел ни жив ни мёртв, ожидая ответа.

— Закуривайте, Рудольф, — разрешил Регент. — Но если вы хотите плодотворно работать со мной дальше, про запах попрошу не упоминать.

15

Языки пламени взлетали высоко в воздух. Тёмное ночное небо угрожающе побагровело, в него то и дело взмывали целые галактики искр и горящих частичек того, что когда-то было деревом, бумагой, соломой, тканью и ещё боги знают чем. А на земле в то же самое время творилось форменное безумие. Тени людей на фоне красного зарева метались туда-сюда, смешивались друг с другом и снова разъединялись, ломались и меняли очертания.

Вымазанные сажей и копотью люди кричали, хрипели, стонали: каждый своё, но всё это многоголосье сливалось в единственный надрывный вой: «Воды!»

Драгоценную влагу носили в вёдрах, тазах, чайниках и кастрюлях. Кто-то бегал сам, кто-то организовывал цепочки, по которым сосуды перемещались туда-обратно, — но всё это было тщетно. Отчасти потому, что огонь распространялся слишком быстро, а отчасти потому, что на стороне пламени были стражники. После наступления темноты два десятка крепких ребят в доспехах заявились на рынок, который принял условия Ординари, и начали крушить всё подряд. У них не было привычных алебард, зато нашлись дубины: никто не хотел никого убивать, разве что поучить. И урок удался на славу.

Пока здоровые тушили пожар, избитые группировались и оказывали друг другу первую помощь. Сломанные руки, ноги и рёбра, пробитые головы, — пространство вблизи рынка напоминало военный лагерь после боя. Багровые отсветы делали это зрелище ещё ужаснее.

Рынок прекрасно полыхал, поскольку такую вещь, как инспекция пожарной безопасности, ещё не изобрели, несмотря на то, что идея витала в воздухе, иногда в виде жирного чёрного дыма, в который превращался очередной квартал.

Стражники орали и угрожали дубинами, стараясь не подпускать водоносов к огню, но их было слишком мало. Люди прорывались и тушили, что могли, но, разумеется, это всё было бесполезно. Пламя перекинулось на дома и сараи, которые, весело потрескивая, занялись огнём. Под угрозой оказался весь квартал, а то и несколько.

И когда люди уже почти отчаялись, сквозь какофонию пожара: вопли, плач, команды, треск дерева, гул огня и ругательства, — донеслись на удивление прозрачные и чистые звуки нескольких небольших колоколов. К площади неслись четвёрки взмыленных лошадей, запряжённых в красные повозки. В каждой из них плескались водой на ухабах красные бочки и сидели бравые усачи с топорами, баграми и лопатами. Их пуговицы и шлемы отражали пламя и сияли ярче солнца.

Измученные кони остановились, тяжело дыша: их мокрые лоснящиеся бока раздувались, как кузнечные меха, а пожарные, спрыгнувшие на ходу, уже развернули шланги и принялись с характерным «хэть!» толкать ручки насосов, поливая стены тех домов, которых пламя ещё не коснулось. В отличие от горожан, огнеборцы прекрасно понимали: тушить то, чему суждено сгореть, бесполезно.

Предводитель стражников — невысокий человек в ржавых доспехах — увидел, что шоу подходит к концу. Он махнул рукой в сторону ближайшего тёмного переулка, давая команду покинуть сцену, и сам потрусил во главе отряда.