Рыцарь пентаклей

— Потому что насилие — это и есть власть. Верней, право его применять и вера людей в то, что это право у тебя есть. Ты пойми, власть — она не в буквах на бумаге, не в коронах, не в тронах и не в стенах замков. Она начинается тогда, когда ты можешь кому-нибудь съездить по морде и тебе за это ничего не будет. Даже более того: тот, кому ты врезал, ещё и останется виноват. У власти вообще много форм: деньги, сила, армия и так далее, но суть одна — это право на насилие и принуждение.

Орди нервно дёрнул щекой:

— Ладно, пусть так. Как бы там ни было, такие вещи нам нужно обсуждать. И я ничего не пытаюсь на себя перетянуть, что бы ты ни думал.

— Я допускаю, это происходит неосознанно, — смягчился король. — Но почему-то несмотря на все усилия весь город знает лорда Ординари, а не короля Тиссура. Когда придёт время брать власть, может получиться конфуз.

— Всё будет в порядке, — уверил юноша. Он уже и сам успел остыть после перепалки. — К тому времени, как мы возьмёмся за дело всерьёз, я уйду в тень. В твою тень.

Череп молчал. Глаз слабо пульсировал.

— Надеюсь на это, — проворчал он. — Очень надеюсь…

16

Молодой человек с зализанными назад волосами, хлыщеватый настолько, что казался заострённым, вышел из-за прилавка и направился к двери, сжимая в руке огромный медный ключ с впечатляющим количеством бороздок.

В «Магазине-салоне лечебных грязей г-на Ординари и ко» царил полумрак: свет раннего утра — серый и тусклый — проникал в помещение сквозь огромные стеклянные витрины и высвечивал лишь часть внутреннего убранства. Паркетный пол, устланный мягчайшим бордовым ковром. Тщательно отполированные бронзовые светильники. Удобные кресла, в которые так и хотелось плюхнуться, — и многие охотно плюхались в ожидании, когда их обслужат. На низком столике у витрины — небольшая стопка книг и альманахов, хрустальный графин с водой и несколько стаканов. На прилавке из вишнёвого дерева — тонкие и хрупкие аптечные весы. А за ним, в громадном, во всю стену, шкафу с множеством ячеек, тускло и таинственно блестели сотни баночек и склянок. Сумрак придавал им загадочный вид, а надписи на разноцветных этикетках его усиливали. «Натураль», «Сила леса», «Сияние и очищение», «Природный дар», «Жизненный родник», «Особая», «Особая люкс» и даже «Особая люкс ультра».

Молодой человек вставил ключ в замок, с усилием провернул несколько раз и испуганно отпрянул, поскольку прямо под ногами у него прошмыгнуло нечто.

— Так-так, что тут? Ага, понятно-понятно! — брюзжало это самое «нечто», передвигаясь по залу с такой скоростью, что продавец никак не мог на него взглянуть, так как гость ускользал из поля зрения. — Всё! Всё понятно! — метеор замедлился, обернувшись маленьким скрюченным старичком без зубов и волос, зато с богатой коллекцией бородавок на носу и небольшим пенсне.

— Доброе утро, — несмотря на потрясение, у молодого человека сработала выучка, и он широко улыбнулся. — Чем могу вам помочь?

— Документами! Всеми бухгалтерскими документами! Это проверка! — старичок выкрикивал слова, нарезая круги по залу и, в конце концов, забежал за прилавок, откуда принялся вытаскивать конторские книги.

— Но… — продавец попытался остановить проверяющего, однако тот издал нечто, похожее на лай, и молодой человек отпрянул, испугавшись, что его укусят.

Спустя пять минут самый быстроногий мальчишка-курьер (сирота из приюта Ординари, подрабатывающий в магазине) уже был в замке и докладывал охране, что в салоне что-то происходит. К собственному удивлению, мальчуган обнаружил во дворе ещё нескольких курьеров: те оживлённо пересказывали друг другу новости, из которых становилось ясно, что во все магазины и конторы, принадлежавшие их лорду, заявились проверяющие.

А спустя пятнадцать минут уже Орди вместе с парой бледных от испуга клерков стоял возле магазина, наблюдая за тем, как возмущалась очередь, состоявшая из пожилых дородных дам в пышных ярких платьях с кружевами и бантами. Все взгляды были направлены в витрину, где, как в аквариуме, сидел давешний старичок, просматривал записи из конторской книги и делал пометки на листе бумаги. Продавец мялся за спинкой кресла, но вся его заострённость и лощёность куда-то подевались.

Орди сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул и решился привлечь к себе внимание.

— Дамы! — он оскалился как можно дружелюбнее.

Голоса стихли. Головы в париках синхронно повернулись, и юноша увидел несколько десятков лиц, накрашенных таким слоем косметики, что их обладательниц можно было выпускать на манеж.

Половина мгновения потребовалась на то, чтоб постоянные покупательницы осознали, кто к ним пожаловал — и Орди пришлось ощутить на своей шкуре, как чувствует себя провинившийся солдат, проходящий через строй шпицрутенов.

— Это немыслимо!

— Почему мы должны ждать?

— Хамство!

— Унизительно!

— Жаловаться!

— Закрыть!

— Мой муж…