Рыцарь пентаклей

Мануфактура дымилась и гремела. Внутри цехов становилось всё жарче, а воздуха — всё меньше. Едкий пар щипал глаза и заставлял кашлять, руки покрылись сыпью, а мышцы отказывали, но каждый раз, когда Орди собирался отдохнуть или сбежать, всегда находился тот, кто это замечал, отвешивал оплеуху и заставлял молодого человека работать дальше. Видимо, тут привыкли к подмастерьям, которые так и норовят улизнуть.

В иное время Орди сам посмеялся бы над собой — прогулялся, тоже мне! — но сейчас было совсем не до смеха. Рабочие, знающие, что от него зависит их и так невеликая зарплата, могли и зашибить до смерти. А потом спрятать где-нибудь за чаном, и не найдёт никто в этой темноте, грязи и смраде.

И потому приходилось работать.

Мешок, другой, третий, четвёртый, пятый, потом везти. Получить по шее от рабочего, который выбивался из графика, вернуться — и всё по новой.

А потом опять.

Со временем тут творилось что-то странное: то минуты растягивались до бесконечности, то целые часы куда-то пропадали. К концу дня Орди сам ничего не соображал и прекрасно понимал остальных работяг: отупение оказалось заразительным. В иной ситуации он бы поинтересовался, что на мануфактуре вообще производят, но сейчас было не до того. Молодой человек даже не знал, что возит, лишь видел, как рабочие поднимали мешки к себе на узкие деревянные мостки, высыпали порошкообразное содержимое в чаны и начинали бешено вращать огромные колёса, похожие на штурвалы.

Но юноша был не единственным помощником: бок о бок с ним работали дети — лет по десять-двенадцать от силы. Причём, работали куда быстрее: шустро закидывали мешки, быстро отвозили и почти не получали ударов.

Орди счёл бы их счастливчиками, если б не смотрел в их лица и не видел взрослых — отупевших от непосильной работы и мечтающих хотя бы присесть взрослых. От этого жуткого контраста — полные взрослой усталости и безразличия глаза на чумазых детских мордашках — хотелось кричать: «Так не бывает!»

Лязг металла о металл вырвал юношу из оцепенения. Этот звук, громкий и чужеродный, заставил молодого человека поднять голову, но сильный подзатыльник тут же опустил её обратно.

— Спасибо, помощничек! — прошипел возникший рядом здоровый рабочий. — Ай, спасибо. Ай, выручил!

Следом прилетел удар в лицо и грязное ругательство.

Орди упал на землю и завизжал от ужаса: вокруг собирались люди, которые, благодаря ему, остались без куска хлеба. Злые глаза, сжатые кулаки, ужасные намерения… И тогда юноша засучил ногами, кое-как поднялся и побежал. Он нёсся к спасительным воротам, слыша позади свист и гогот высыпавших на свежий воздух рабочих, выглядевших на расстоянии как огромная чёрно-серая масса.

Лорд Ординари молнией пролетел мимо выходивших из соседнего цеха женщин — ещё более уставших и замученных, чем с утра. Некоторые из них тяжело опускались прямо на камни и лежали, не шевелясь. Ворота приближались, и молодой человек мчался к ним, едва не сбивая с ног немногих детей, у которых остались силы передвигаться самостоятельно: малышня предпочитала отойти подальше и глядела затравленно, пытаясь высмотреть в толпе своих родителей.

Орди нечувствовал к этим людям злости, хотя должен был после всего, что произошло за этот день. Несмотря на побои и непосильный труд, молодой человек испытывал только жалость и желание помочь.

Но в тот момент он не мог заставить себя остановиться и улепётывал с мануфактуры в панике, не понимая, откуда после всего пережитого на это взялись силы.

22

— Чем ты только думал?! — Тиссур мелко дрожал, зависнув в воздухе. Его глаз сиял, как маяк. Никогда ещё Орди не видел его таким рассерженным. — Мальчишка! Ненормальный!

Всё тело юноши наперебой рассказывало ему, что проведённый на мануфактуре день был большой и болезненной ошибкой. От пяток, на которых появились огромные кровавые мозоли, до макушки, на которой возвышалась шишка размером со сливу, — во всём организме не осталось не получивших какую-нибудь травму частей. Синяки, ссадины, ушибы, царапины — всё это ровным слоем покрывало кожу молодого человека, отчего создавалось впечатление, что тот пытался убежать от медведя, но не преуспел.

— Зачем? — череп успокоился и заговорил, не повышая голоса. — А? Зачем тебе это было нужно?

Орди сидел, опустив глаза, и думал. На душе было тяжело, и разговаривать с Тиссуром вообще не хотелось, особенно после беседы с Регентом.

— Интуиция, — сказал, наконец, молодой человек. — И она не ошиблась.

Тиссур фыркнул.

— Когда интуиция скажет тебе сходить в доки ночью, не слушай её, будь так добр.

Орди поднял голову и улыбнулся. Это оказалось болезненно из-за разбитой губы и огромного синяка под глазом.

— Всё хорошо. Правда. Мне было полезно это увидеть и пережить.

— Что именно? Побои? Весь этот кошмар?

— Да. Побои. Тяжёлый труд. Это прочищает мозги.

Тиссур демонстративно вздохнул и закатил глаз. Выглядело это очень своеобразно.