Рыцари былого и грядущего. Том 3

Трудно было сказать, почему Грань не бросил сразу же свои войска на штурм португальского лагеря, сил у него было во много раз больше, чем требовалось для того, чтобы смести жалкий частокол. Но вместо этого сарацины сомкнули вокруг лагеря плотное кольцо, и целый день обстреливали португальцев из луков. Солдаты гибли один за другим, думая лишь об одном: как уберечь императрицу. Пока им это удавалось.

С наступлением ночи дон Кристобаль собрал своих капитанов:

— Мы пойдём на прорыв, иначе нас тут всех перестреляют, как куропаток, не дадут даже в бой вступить.

— Командир выбирает смерть, — весело оскалился да Кастаньозо.

— Командир выбирает победу, — спокойно, без улыбки сказал да Гама. — Наша единственная надежда — убить Граня. Надо знать сарацин — после смерти полководца они уже не будут сражаться. Но Грань находится в середине войска, на расстоянии примерно трёх мушкетных выстрелов от нас. Значит, первым делом надо сократить это расстояние втрое. Зарядите все пушки картечью, будем бить в самый центр войска напротив флагов Граня. Ни в коем случае не одновременно. Пять залпов один за другим в одну точку. Картечь прорубит нам хороший коридор, и тогда мы войдём в него железным каре, продолжая прорубаться к флагам Граня. Солдаты с пиками совершат молниеносную атаку. Вся надежда на то, что когда наш прорыв начнёт захлёбываться, Грань будет уже на расстоянии мушкетного выстрела от нас. До этого момента ни один мушкетёр не делает ни одного выстрела, а когда Грань окажется в пределах досягаемости, все сто мушкетов направляем на него. Хотя бы одна из ста пуль должна достигнуть Граня.

***

С первыми лучами солнца сарацинское войско было уже построено, а жерла португальских пушек смотрели в самый его центр. Они отстрелялись, как на учениях, прорубив во вражеских порядках заметную брешь, в которую тут же устремилось железное каре португальцев. В середине каре находилась императрица в окружении служанок, у которых была одна задача — закрывать императрицу своими телами.

Солдаты орудовали пиками так яростно, что враги падали один за другим. И всё–таки сарацины являли собой прекрасно вышколенное войско, они не поддавались панике, их нельзя было обратить бегство, они начинали оказывать всё более ожесточённое сопротивление. Португальская атака начала захлёбываться раньше, чем они надеялись, а до Граня всё ещё не смог бы достать даже самый сильный мушкет.

Тогда да Гама прорвался в первый ряд со своим огромным двуручником и что было сил заорал: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу!» Солдаты ответили дружным криком: «Босеан!». Командир, делая огромные взмахи дедовским двуручником, какие уже давно никто не использовал, разом прорвался на десять шагов вперёд. Солдаты поддержали командира, вложив в последний яростный рывок последние силы. Когда они прорвались ещё шагов на десять, да Гама крикнул: «Мушкетёры — залп!». Хотя до Граня было по–прежнему слишком далеко.

С такого расстояния почти невозможно вести прицельную стрельбу, в Граня попала всего одна пуля и та в бедро, но, пробив мягкую мышечную ткань ноги, пуля завалила лошадь. Сарацины видели, что их полководец упал на землю, его положили на носилки и понесли с поля боя. Три флага Граня немедленно опустились, дав армии сигнал к отступлению, но отступления не получилось, началось лавинообразное бегство, а эфиопские войска долго ещё преследовали и истребляли разбитых сарацин.

***

Это была грандиозная победа. 400 португальцев при слабой поддержке 200 эфиопов разгромили прекрасно вооружённую и вышколенную армию в рядах которой одной только кавалерии было полторы тысячи. На поле боя остались трупы нескольких тысяч мусульман. Потери португальцев были минимальны, но для такого маленького отряда весьма чувствительны — с полсотни солдат погибли, около ста — ранены, многие — тяжело. Сам да Гама получил серьёзную рану в колено. В строю осталось около трёхсот португальцев.

Победа произвела потрясающее впечатление на всю Эфиопию. Да Гама стал живой легендой, слухи о его победах распространялись быстрее ветра. Одни говорили, что полчища португальцев несметны, другие, напротив, утверждали, что у могучего заморского героя всего десяток слуг, но они гонят перед собой десятки тысяч сарацин. Много говорили о том, что с португальцами императрица, столь любимая в народе Сэблэ — Вэнгэл. Они спасли её, и теперь она их воодушевляет, а без императрицы у португальцев, конечно, ничего не получилось бы. Но это нисколько не умаляло в глазах эфиопов подвиг португальцев, напротив, превращая их в эфиопских героев — своих, родных. Все знали, что в стране теперь действуют две армии — императора и императрицы. Вера в победу над полчищами Граня вспыхнула в народе с такой силой, что теперь её уже ничто не могло поколебать, судьба войны изменилась, как по волшебству.