Рыцари моря

Во-вторых, он получит возможность иметь любой штат и любое хозяйство, какое ему захочется, в зависимости от того, о какой степени содействия удастся договориться с нынешними хозяевами Рыцаря, и прежде всего с директором. Идеально — полное и первоочередное хозяйственное обеспечение. Идеально и, надо признать, маловероятно...

И в-третьих, независимость от Рыцаря и отдаленность от нового руководства обещала Князеву широкую и вожделенную свободу выбора тематики. В конце концов, он и сам понимает объективную экономическую и экологическую ситуацию! Он сам ученый, и никто не вправе судить, занижаться ли ему вопросами марикультуры, микробиологии или биопродуктивности океана. Или, может быть, чистой химией биологически активных соединений, полученных из той же мидии. Позвольте уж ему решать самостоятельно!

А вот когда все это состоится, можно и помирать спокойно. Или наоборот — начинать жить на полную катушку.

Само собой, эта работа с дальним прицелом ничуть не исключала варианта борьбы и за станцию Рыцарь. Но борьба тут будет своеобразная, станция все равно нужна ему лишь как филиал, в новом качестве. Тогда набрать верных людей и опять же самому решать, кому здесь работать, а кому нет. И уж совсем хорошо бы оставить себе в заместители Зайцева, не подведет. Только жестко ограничивать его власть.

Так или иначе, перспективная программа будущего филиала была у Князева готова, и он не без умысла зазвал гостей сюда. Теперь, уединившись от посторонних глаз, ушей и голосов, они должны были внимательно ее изучить, пощупать, прикинуть: можно ли с этим уже идти в Президиум отделения или что-то требует доводки.

Шофер все-таки принес портфели, и Князев, добыв оттуда пиво и стаканы, налил всем.

— Пока понемножку. И вот чавыча, рекомендую. У вас такой не бывает. Семужная.

— Ну что же, — жуя чавычу, сказал замдиректора новосибирского института, единственный в компании мужик за пятьдесят, хотя и вполне спортивный. — Программу вашу я, в общем, читал. Мы с вами знакомы не первый год, знаем возможности, так сказать... Но вот что я думаю: у вас тут не хватает сбалансированности прикладного и фундаментального направлений. Это скорее программа для отраслевого института при заводе.

— Много приклада? — понял Князев.

— Много.

— Ты не пойми, Жень, что это плохо, — сказал ученый секретарь. — Мы-то все понимаем, именно так и надо. Внедрение, внедрение и еще раз оно же. Потом приклад и контролировать проще, заказчик делает это сам. Но общие проблемы биопродуктивности тоже надо развивать. И это сложное, это куда более трудоемкое дело, не тебе объяснять. Я боюсь, тебя могут понять превратно...

— Или, скорее, именно так, как надо, — не без сарказма вставил толстый.

— Да. То есть: ты уходишь от фундаментальных исследований, которые не сулят тебе скорого успеха, а требуют многолетней будничной работы, подготовки к открытиям, которые ты сам, может, и не сделаешь.

— Даже наверняка не сделаешь, — снова вставил толстый и хохотнул. — Если будешь рулить на фундамент.

— Постойте, так что ж вы раньше!.. — начал было Князев, сбитый с толку простым этим замечанием, которое, будь оно высказано заранее, он бы давно, учел. Но вдруг до него дошел скрытый смысл этой игры. Да, они готовы содействовать ему, и не скрывают этого. Будет и филиал, и средства, и люди, и снабжение. Будет должность с хорошим заработком, докторская степень — они-то знают, что ему только сесть написать, материал, в сущности, готов. Да, они знают, на что ставят, и жалеть им не придется. Князев ведь не может без масштаба, без крупных дел, без развития, и это залог того, что филиал себя оправдает, он станет очень скоро известен и нужен Новосибирску и Москве.

Но — это будет просто жизнь. Возле науки. Вокруг него, на его энергии, таланте, в его лаборатории и на его материалах будут делаться открытия, но их будут делать другие. Только что ему недвусмысленно дали это понять: на актуальную тематику, где можно рассчитывать на внедрение, на хоздоговоры и госпремии, его не посадят. Ему позволят красиво жить на каком-нибудь навязанном ему фундаментальном направлении, пить свое вино по выходным, принимать бесконечных гостей, быть гостеприимным, жариться с ними в сауне и... скучать, невыносимо скучать по большой науке, что держит чувствительный свой палец на самом пульсе жизни.

Было над чем задуматься!

Солнце работало вовсю. Даже здесь, в тени крупных дубовых листьев, ощущался его крепнущий жар, при полном безветрии насыщенный сочными ароматами моря и полыни. Гости разделись, сбежали вниз и заплескались среди острых камней, выбираясь дальше на глубину, к чистой воде и простору. Блаженные стоны, фырканье и выкрики раскатились по воде.

Князев залпом выпил бутылку пива и снял джинсы. Он не любил мучительные раздумья, считал их бессмысленной тратой времени. Ему все удавалось с налета, по наитию, и даже если он ошибался, исправить дело было так же легко, как начать.