Сад (переработанное)

За опушкой рощицы начиналось поле, щетинившееся бурой стерней недавно убранной гречихи. Она, как всякая гречиха, конечно, созревала недружно, раннее зерно осыпалось, и тетерева наверняка прикормились на этой полосе. Дорогин посматривал туда, не покажутся ли где-нибудь на земле или на кучах соломы живые черные точки. И вдруг он заметил: по борозде, низко пригибаясь, подкрадывается охотник в сером ватнике. Знать, очень хорошо Верунька поставила чучела, если их принимают за живых косачей! Пусть подбирается, дуралей! Когда подползет на выстрел, Трофим Тимофеевич громко кашлянет, а потом высунется из шалаша и поклонится:

— С добрым утром, промысловичок! Не заполевал петушка?..

Охотник подходил все ближе и ближе. Вот, опустившись на колено, приготовился к выстрелу… Но в это время на вершинке березы, где чернели чучела, незнакомо захлопали большие крылья. Ястреб-тетеревятник! Вонзив когти в чучело, он бил крыльями по веткам и пытался оторвать «добычу» от подчучельника. И ему, взъяренному голодом, удалось сделать это раньше, чем Дорогин успел просунуть ствол ружья в одно из окон.

«Унесет, мерзавец!" — закипел он — Изорвет когтями, сдуру расклюет в клочки!..»

Позабыв о боли в суставах, выскочил из шалаша и, прихрамывая, выбежал на опушку:

— Брось, окаянный!… Брось!..

Охотник вскочил на ноги и выстрелил. У тeтepeвятника подломилось крыло. Перевернувшись спиной вниз, он падал на землю. Оброненное чучело, туго набитое мхом, грохнулось раньше его.

— Молодец, парень! — крикнул Трофим Тимофеевич. — Метко бьешь!..

С разных сторон они одновременно подошли к сраженному хищнику и, глянув друг на друга, разулыбались.

— Да это вот кто!.. — воскликнул Дорогин. — Здравствуй, Василий! — Похлопал его по плечу. — Глаз у тебя зоркий, руки быстрые!

— Не смейтесь, — смущенно попросил молодой охотник. — К чучелам подкрадывался!

— Это со всяким может случиться… — Трофим Тимофеевич шевельнул мертвого ястреба. — Даже не трепыхнулся — камнем рухнул.

Бабкин осмотрел чучело. Через дыры в черной ткани высовывался мох.

— Запоздал я с выстрелом. Вон как изорвал, проклятый!..

— Ничего, одну осень послужит. Не тужи понапрасну.

Они направились к березовому колку.

— Ты что же, Василий, к нам глаз не кажешь? — упрекнул Дорогин парня. — Другие садоводы приезжают, даже из соседних областей, а ты… Загордился, что ли? Или обиду какую на меня имеешь…

— Никакой обиды, Трофим Тимофеевич! Да я бы с радостью… — У Бабкина осекся голос. Парень опустил голову и неловко пробормотал: — Но как-то вышло так. Неладно все…

— А ты делай ладно. Добро, что охота свела, хоть на этих полях…

— Я и на ваши пашни захаживал. Случалось…

— Вон что?! — шутливо взъершился старик. — Однако бить тебя надо. Косачей наших постреливаешь, а в сад в гости не заходишь. Обегаешь. Что худого сделали тебе?

— Да что вы! Худого… Я так…

— Что «так»? Непорядок это.

Они вошли в рощицу. Вася, глянув на березу, предложил:

— Я поставлю чучело.

— Поставь, ежели умеешь бойко лазить.

— В минуту!..

Сбросив ватник и оставшись в одной гимнастерке, Вася с быстротой белки взобрался на дерево. Но едва он успел поднять чучело над вершинкой, чтобы укрепить подчучельник на одном из сучков, как появился старый черныш с белыми подкрылками. Вася пригнул голову к тонкому стволу березы и замер. Тетерев хотел сесть на соседнее дерево, но тут раздался выстрел, и он мячом покатился с ветки на ветку. Бабкин спрыгнул на землю.

Не хотелось уходить от Дорогина, да нельзя мешать старику. Схватив ватник и ружье, Вася бросился в глубь рощицы. Но Трофим Тимофеевич крикнул вдогонку:

— Воротись! Ныряй сюда!

Бабкин вернулся и вполз в шалаш. Там пахло пороховым дымком. Старый охотник перезаряжал ружье.

— Стайка, однако, порядочная, — прошептал он, разгоряченный успешной стрельбой. — А Верунька умеет загонять птицу!

— Вера Трофимовна?! — встрепенулся Вася. — Загонщицей ходит?!

— Другая вспугнула бы сразу всех, — продолжал Дорогин, — а она шевелит потихоньку: подает по-одному! Как по расписанию!

Два молодых черныша с буроватыми перьями на спине, летя стороной, зацепились за крайнюю березку, настороженно вытянув шеи.

— Стреляем по команде, — шепнул Дорогин. — Я — в крайнего правого, ты — в левого.

«Вера пригнала!..» — думал Вася, просовывая стволы между веток шалаша.

— Раз, два, — шепотом считал Дорогин, — три!

Раздались выстрелы. Один тетерев упал, другой улетел. Крайнее чучело качалось на тонком подчучельнике. Какой конфуз! Хоть бы не заметил старик да не посмеялся бы… Можно ведь подумать — промахнулся. А если увидел — промолчать, не вгонять в краску.

Но Трофим Тимофеевич не привык щадить неудачных стрелков.

— Здорово ты шибанул! — рассмеялся он. — Все-таки решил доконать?

— Сам не знаю, как обмишурился.

— Однако тебе мороз помешал. Вон как дрожишь! Надень-ка, парень, стеганку-то…

Только сейчас Вася почувствовал, что на нем — одна гимнастерка. Он быстро оделся, но дрожь по-прежнему сотрясала его. Это, наверно, оттого, что ударил по чучелу, Старик и при Вере может высмеять… Не успокоился Вася и после того, как сбил косача.