Самая главная злодейка

Да, очень натурально изобразил удивление, недоумение и иронию, но вот именно, что только изобразил. Мы ведь оба знали правду.

— Если вы профессионал, то будете соблюдать границы и в работе, и в личном, — сурово сказала я и повернулась к Тинеору. На этот раз кайр остался на месте.

— Я вижу, ты и к нему подобрала ключик, — заметил мой бывший хранитель.

— Скорее обнаружила брешь, — хмуро ответила я.

Дэйв понимающе хмыкнул, и повел меня наверх по узкой деревянной лестнице.

* * *

Комнатка, в которой и зародился заговор, оказалась весьма обыденной: узкая кровать, старый стол, стул, давно не мытое окно, серые, пыльные занавески, раскиданные повсюду бумаги, полураскрытый пустой шкаф. Но кое-что необычное я в пустой, вычищенной комнате обнаружила — нитку, обыкновенную нитку, видимо зацепившуюся за испещренную трещинами спинку стула.

Если не ошибаюсь — это шелк, парнасский шелк. Частица шарфа?

Для любого другого эта частица была бы ничего не значащим пустяком, но не для обладателя такого дара, как у меня.

— Тин, не оставишь меня на пару минут?

— Колдовать будешь? — догадался дэйв.

— Что-то вроде того, — отстраненно ответила я, а через секунду услышала, как дверь закрылась.

— Ну, что, ниточка, поделись своими секретами, — пробормотала, глубоко вздохнув, и погрузилась в прошлое.

Я не ошиблась, нитка была частью шарфа, ярко-красного, дорогого, красивого, как и его хозяйка. Нет, я не видела ее, но Элмир думал о ней, касаясь шелка, вдыхая тонкий аромат ее духов, пропитавший материю. Он напоминал ему ее огненные волосы, пожар страсти, который она вызывала одним лишь своим снисходительным взглядом.

«А ты был не таким уж безумцем, Элмир из Нефритового дома» — подумала я и попыталась посмотреть еще глубже.

Серая комната стала четкой, яркой от свечей. Он старался не применять магию в бытовых вещах и как можно меньше привлекать к себе внимание. А свечи нужны были, потому что он ждал…

— Сирель, дорогая моя, — обернулся он к двери, на пороге которой стояла сестрица Тариэль собственной персоной. Я старалась отделить себя от них, отгородиться от чувств хозяина комнаты, но у меня плохо получалось, в итоге я сдалась и погрузилась в прошлое до конца, я словно стала им — Элмиром, и первое чувство, которое меня захватило — брезгливость.

А она похудела и подурнела, да и какая разница, разве мне есть дело до ее самочувствия, главное, чтобы она сделала то, что нужно мне. Девица кинулась на меня, принялась слюнявить. Ох уж эти девицы, эти слюни и сопли — мерзость. А эта дура даже не замечает, как нелепо выглядит. Нет-нет, дорогая, сегодня обойдемся без нежностей, сначала дело.

— Милая, у меня не так много времени, любовь моя, остановись. Ты помнишь, о чем я тебя просил?

— Да-да, конечно, — счастливо просияла дэйва. — Я все сделала, все, как надо. Она уже во дворце, и сейчас принцесса и эта Парс скорее всего уже мертвы.

— Парс, ты сказала Парс?

Дура, идиотка, ревнивая кукла. Я же просил, я приказывал не трогать Парс.

— Я подумала, что так будет лучше, ты же сказал, что эти полукровки должны умереть, я просто ускорила события, я подумала… — заискивающе бормотала она.

— Тебе не положено думать! — рявкнул я. Ярость так и клубилась внутри, мне хотелось схватить эту тварь за голову и размозжить ее о стену, как переспелую дыню. Сдержался — не время. Она нужна еще, а после… мы поиграем…

— Прости, я… — разрыдалась девчонка.

Боится? Чувствует, что я не такой белый и пушистый, как ей хочется думать. Да, надо бы успокоить.

— Все хорошо, милая, я не сержусь. Но больше так не делай.

Твои порывы могли навредить делу.

Молись, чтобы Парс выжила. Молись, дэйвочка, иначе тебе придется умолять уже меня.

— Прости, я знаю, дело превыше всего. Я просто не понимаю, зачем она вам? Она никто.

— Она внучка Агеэра, и пока она нужна нам.

— Зачем?

— Клементина Парс единственный шанс для Агеэра сохранить Дом. И пока не подписан брачный контракт с Экхаром, она должна жить.

— Хочешь сказать, что Экхары тоже в этом замешаны?

— О, милая, я же говорил тебе, у каждого есть свой интерес, даже у доброго дедушки Агеэра, способного для сохранения драгоценного Дома назвать своей чужую кровь.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что малышка Парс далеко не Агеэра.

— Нет! — выдохнула я, с трудом выпутываясь из подсмотренных воспоминаний. Но окончательно освободившись, я начала задыхаться.

Этого не может быть, этого просто не может быть. Что он хотел сказать? Что? Я не понимаю. Экхары замешаны в заговоре, а мой дед вовсе мне не дед? Так, что ли?

Внутри все клокотало, сердце билось как сумасшедшее, и я с удивлением осознала, что плачу. Я плачу. Слезы текут по щекам, ведь все, что я знала о себе, все, во что верила, было уничтожено одной лишь фразой. «Малышка Парс далеко не Агеэра». А кто? КТО?

— Эй, детка, ты в порядке? — заглянул в комнату Тин, а я поспешила отвернуться, чтобы он не заметил.

— Все хорошо, я скоро выйду, — бодро проговорила, поспешно вытирая глаза.

— Ты только скажи, удалось тебе что-нибудь найти?

— Прости, но придется тебе еще немного побыть цветочником.