Самая темная ночь

– Нина, она дышит! – крикнула Роза, держа пальцы на шее собаки.

– Сельва жива? Она так упала, что я думала…

– Она дышит, и я чувствую пульс. Ты можешь ее вылечить?

– Не знаю. Помоги мне отнести ее на кухню.

Сельва оказалась тяжелая – килограммов двадцать пять, – но вдвоем им удалось поднять ее на кухонный стол. Электричество опять отключили, так что Агнеса быстро зажгла две керосиновые лампы, и они с Анджелой поставили их с обоих концов стола, пока Нина пыталась осмотреть собаку. Это было нелегко, потому что Карло, безудержно всхлипывая, обнимал Сельву, и разжать эти объятия было невозможно.

– Карло, миленький, дай мне ее осмотреть, – взмолилась Нина. – Отойди, пожалуйста, ненадолго.

– Он убил ее! Достал пистолет и убил ее, а она всего лишь гавкнула на него! Сельва в жизни никого не укусила! А теперь она умерла! Он ее убил!

– Она не умерла, дорогой, она просто спит. И пока она спит, мне нужно ее осмотреть и постараться помочь. Дай мне к ней подойти, пожалуйста.

В конце концов Роза осторожно отвела брата в сторону и, не дожидаясь, когда Нина попросит, налила в миску теплой воды, а заодно принесла чистые тряпки.

Нина промыла и зажала тряпицей рану, из которой все еще сильно шла кровь.

– Мне нужны ножницы, – сказала она Розе. – Только сначала обработай их йодом. Надо срезать шерсть вот на этом участке, видишь? Пуля попала в плечо. По счастью, здесь у нее приличный слой жировой ткани – хорошо, что Карло все время подкармливает ее объедками.

Нина срезала шерсть вокруг раны, промокнула еще раз кровь, и теперь уже можно было хорошенько рассмотреть пулевое отверстие.

– Слава богу, пуля прошла по касательной. Нужно тщательно продезинфицировать рану, зашить, и собака поправится.

– А почему она лежит, как мертвая? – тихо спросила Анджела.

– Она без сознания. Пуля, даже если она не застряла в кости, ощущается как сильный удар. Даже хорошо, что Сельва еще не пришла в себя – она ничего не почувствует, пока я буду накладывать шов.

Нина никогда еще не имела дела с пулевыми ранениями, но порезы ей зашивать доводилось и с обеззараживающими средствами она обращаться умела, к тому же собака оставалась без сознания, так что были все шансы ее спасти. Нина обработала рану йодом и, удостоверившись, что в нее не попали шерсть и грязь, сшила края быстро и осторожно, молясь о том, чтобы Сельва не очнулась, пока дело не закончено.

Собака начала поскуливать, когда игла уже была отложена, и Роза держала «пациентку», пока Нина делала перевязку. Но Сельва и не думала вырываться, даже когда полностью пришла в сознание, как будто понимала, что ей хотят помочь. Наверное, ей было очень больно, однако она ни разу не гавкнула, не попыталась укусить их или вылизать рану. По счастью, пулевое отверстие было в плече, и дотянуться до швов она бы все равно не смогла.

Карло устроил для Сельвы лежанку на полу у очага и заботливо поставил миску с водой около ее морды, чтобы собака могла попить, а потом накормил ее кусочками куриного мяса, которое Роза достала из супа, приготовленного на обед.

Забыв о домашних делах, они ждали, когда придут Альдо и мальчики, работавшие в поле, и вернется Нико. Все это время в сердце Нины набирали силу гнев и ненависть, но хуже всего был парализующий, разъедающий душу страх. Цвергер хотел заставить ее бояться, и ему это удалось. Он до смерти напугал детей и Розу. Ради чего? Чтобы доказать что-то Нико? Или ей, Нине?..

* * *

Уже стемнело, когда Нико вернулся усталый и покрытый дорожной пылью. Он весь день косил сено на поле тети Норы. Незадолго до его возвращения дети отправились спать – неохотно и только после того, как Нина пообещала им посидеть с Сельвой до утра. Она опустилась на пол рядом с собакой, напоила ее бульоном из миски; тут скрипнула дверь и вошел Нико.

– Что случилось? – спросил он, опускаясь на пол рядом с ними, наклонился к собаке, и та радостно облизала ему лицо.

– Цвергер приезжал, – сказала Нина. – Выстрелил в нее.

– Боже…

– Пуля прошла по касательной, разорвала плечо. Сельва потеряла сознание, и я успела зашить рану до того, как она проснулась.

– Значит, ты держалась молодцом, да? – улыбнулся Нико собаке, и та слабо вильнула хвостом, будто благодарила за похвалу. – Ты храбрая девочка. Умница.

– Это я во всем виновата.

Нина чувствовала, что должна ему все рассказать. Он разозлится, но скрыть от него правду она не имеет права.

– Как это? Почему ты?

– Я сидела под оливой, штопала одежду, и сама не заметила, как заснула. Проснулась, когда машина Цвергера уже въехала во двор.

– И ты не сказала Цвергеру, что я в Сан-Дзеноне? Он мог бы съездить ко мне туда.

– Он хотел поговорить со мной. Я была одна – Роза с детьми полола грядки в огороде. Я не знала, что делать. И как только меня угораздило заснуть?..

Нико кивнул, не отрывая взгляда от Сельвы:

– Ясно. Какие вопросы он тебе задавал?

– О моем прошлом. О приюте, в котором я якобы выросла. Интересовался, почему я поехала учиться в Венецию, хотя могла поступить на курсы медсестер в Падуе. – Нина понизила голос до шепота: – Цвергер меня напугал. Он подошел так близко. И сказал…