Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Наша «предрасположенность к полигинии» отчасти обусловлена фундаментальной асимметрией в репродуктивной биологии человека. На протяжении всей нашей эволюционной истории чем больше у мужчины было партнерш, тем больше у него было потомства, или, как говорят биологи, тем выше была его «эволюционная приспособленность». У женщин, напротив, большое количество партнеров не вело напрямую к увеличению численности потомства или более высокой приспособленности. Это объясняется тем, что, в отличие от мужчины, женщина должна сама выносить плод, выкормить младенца и позаботиться о нем. Учитывая огромные затраты, необходимые для воспитания человеческих детей по сравнению с детенышами других млекопитающих, женщина, планирующая стать матерью, нуждалась в помощи, защите и таких ресурсах, как еда, одежда, кров и культурные навыки. Один из способов получить такую помощь состоял в том, чтобы создать устойчивую пару с самым способным, находчивым и высокостатусным мужчиной, которого она могла найти, убедив его, что ее дети будут его детьми. Чем выше была его уверенность в отцовстве, тем больше он был готов тратить времени, сил и энергии на обеспечение ее и детей. Однако, в отличие от своей жены, этот новоиспеченный муж мог «параллельно» создавать новые парные связи с другими женщинами. Пока его молодая жена вынашивала или выкармливала детей, он мог «работать» над зачатием новых со своей второй или третьей женой (и т. д, со все новыми женщинами).

Более того, если только мужчина способен привлекать фертильных партнерш, он может размножаться на протяжении всей своей жизни, тогда как его жены вынуждены останавливаться в момент менопаузы. Таким образом, мужчины потенциально могут получить значительную прибавку в приспособленности в результате увеличения числа партнерш — как долгосрочных, так и краткосрочных — в своем «репродуктивном портфеле». По этим причинам естественный отбор сформировал наши эволюционно сложившиеся психологические особенности таким образом, что мужчины, особенно мужчины с высоким статусом, склоняются к полигинному браку[392]

.

Подозреваю, вас не шокировать откровением, что мужчины имеют некоторую психологическую склонность к полигинии. Куда удивительнее может оказаться то, что эволюционно сложившаяся психологическая предрасположенность к полигинному браку исходит не только от мужчин. Поскольку женщины размножаются «последовательно», инвестируя в любой конкретный момент (обычно) только в одного ребенка, выбор действительно хорошего партнера может иметь для них решающее значение. Такой партнер не только передает их детям половину своих генов, но и обеспечивает защиту, ресурсы (например, мясо, шкуры животных, кремень и т. д) и другие инвестиции вроде обучения. В обществе с полигинным браком молодые женщины и их семьи имеют гораздо больший выбор потенциальных мужей, чем в чисто моногамном обществе: они могут выбрать как женатого, так и неженатого мужчину. Для женщины из сообщества охотников-собирателей оптимальный выбор может состоять в том, чтобы стать второй женой хорошего охотника, а не первой — плохого; это гарантировало бы, что ее дети получат как отличные гены, так и стабильный источник мяса (ценного продукта питания). Более того, присоединившись к полигинной семье, женщина может учиться у старших жен, совместно пользоваться ресурсами, такими как инструменты, мед и огонь, для приготовления пищи, а также получать помощь в уходе за детьми или даже в их вскармливании. Конечно, в идеальном мире такая женщина, возможно, предпочла бы эксклюзивный союз с хорошим охотником; но, столкнувшись в реальном мире с выбором между более выгодным для всех полигинным браком с престижным парнем и менее удачным моногамным браком, с большой вероятностью она предпочтет выйти замуж за женатого мужчину. Таким образом, моногамные нормы сужают выбор не только для мужчин, но и для женщин и могут мешать людям связывать себя узами брака с теми, с кем им этого действительно хочется[393].