Санктуарий

– Ну, тогда возвращаемся, – говорю я, заводя машину. – План такой. Патрульную машину оставим здесь. И, Честер, ты в своей форме слишком заметен. Сиди в машине и будь готов ехать за Харпер, если она куда-то направится. Я пойду в кафе наблюдать. Роуэн, а вы идите в лавку за лечением, но попытайтесь разговорить владелицу насчет Санктуария. Выясните, знакома ли она с Харпер. Может, представитесь ведьмой, которая приехала сюда отдыхать и встревожена новостями, не знает, разумно ли в этих местах задерживаться. Вас такое не затруднит?

Роуэн показывает в улыбке свои острые белые зубы.

– Конечно. Это гораздо приятнее, чем выяснять, не сглазила ли шумного пса клиента разозлившаяся ведьма-соседка или не прокляла ли способная девица член бросившего ее парня. Оба случая из реальности, – добавляет Роуэн, кладя руку на локоть моего помощника. – Напомни потом, чтобы я тебе про них рассказала.

Честер снова багровеет, как свекла. Слава Богу, что я просто попросила его оставаться в машине.

В кафе шумит кофе-машина, а к кофе предлагается шесть сортов молока, причем только один как-то связан с коровой. Меню на пятьдесят процентов состоит из «суперпродуктов» и на восемьдесят процентов вегетарианское. Пока я стою и пытаюсь все рассмотреть, у меня появляется хорошая возможность найти в помещении Харпер.

И она здесь. Несомненно, это она – и в то же время, как Частер и сказал, определенно «не такая как обычно». На ней маечка с узкими бретельками, и она просто покрыта татушками. Я невольно засматриваюсь на нее.

Татуировки словно рукава поднимаются от ее запястий до ключиц, но их почти нет там, где они были бы видны, когда она полностью одета. Все, что я слышала про «стеснительность» Харпер, теперь становится понятным. Почему она надевает футболки с длинными рукавами на физкультуру и отняла у школьного психолога свитер, когда рубашка на ней промокла до прозрачности. Почему она в тот первый день в больнице задвинула занавески.

Это не самоистязания, как тревожилась Черил Ли, и не следы насилия. Наоборот. Харпер превратила свою кожу в художественное произведение. Есть нечто возмутительное в таком количестве чернил на столь юной девушке, но в то же время картинки просто чудесные. Мне трудно оторвать от нее взгляд. Но надо, потому что она не одна.

Он – типичный пляжный парень. Тусклые блондинистые завитки слиплись от соленой воды. Лет двадцати пяти – достаточно молодой, чтобы его лицо казалось привлекательно-загорелым, а не просто выдубленным. И он тоже покрыт татуировками. Вокруг выпуклых бицепсов обернуты кельтские кресты. На правой половине груди – русалка, на левой – подмигивающий моряк.

Харпер перегибается к нему через стол и улыбается, как будто у нее нет никаких проблем. Как будто ее не обвиняли в убийстве. Не насиловали. Не задирали. Как будто ей не угрожает смертная казнь.

Это поразительное преображение, и теперь мне понятно, почему девушка так часто сюда приходит. Чтобы быть кем-то другим. Не дочерью ведьмы и не подругой спортсмена. Не бездарью.

– Я говорю: что будете?

Я называю первое, на чем мой взгляд останавливается в списке напитков, к несчастью зацепившись за «чай латте с куркумой». Я уношу свой напиток к неприметному столику и стараюсь не давиться, отпивая понемногу и продолжая наблюдать за парой у окна. Я опасаюсь, что этот тип окажется каким-нибудь подонком или наркошей, но в нем не ощущается ничего хищного, а в ней нет никакой напряженности. Может, он просто не знает, насколько она юная?

В кафе заходят новые мокрые парни и девицы. Несколько останавливаются у того столика. Один тип сдвигает водонепроницаемую повязку, чтобы показать Харпер тату на руке – судя по виду, недавнее. Она проверяет татуировку взглядом профессионала, одобрительно кивает и возвращает повязку на место. Владелец руки хлопает Харпер по спине – да так увесисто, что она поперхнулась – после чего они стукаются кулаками.

Это еще что такое? Ясно одно: Харпер – часть этого сообщества, какой никогда не была в Санктуарии. Я вспоминаю все, что слышала про ее нарастающее равнодушие к учебе, дистанцию, которая возникла между нею и Беатриз даже без учета трений из-за Дэна Уитмена. Слова Джулии Гарсия насчет различия в устремлениях. Что не удивительно, если она нашла свое место здесь. Обитатели Грин-пойнт – полная противоположность целеустремленным любителем фирменных лейблов вроде Беатриз Гарсия.

Неужели это именно та история, которую я искала?

Харпер вырастает из своих дружеских связей в Санктуарии, выбирая иной образ жизни. Пытается порвать со своим спортивным парнем Дэниелом. Юный альфа Санктуария, не желая терять лицо, опаивает Харпер и совершает с ней половой акт, а его приятель это записывает, чтобы ее унизить.

Харпер решает бросить ему вызов на вечеринке с гневной тирадой – именно так, как рассказывает Джейк – но ее не слышат за шумом и музыкой. Может, кто-то из приятелей из Грин-пойнт – один из этих крепких парней – пришел с ней в качестве поддержки. Дэн, испугавшись, теряет равновесие и падает, разбиваясь насмерть.

Несчастный случай. Все-таки просто несчастный случай.