Читаем Сарданапал полностью

Ну, вот и день! И за какою ночью?Как чудно было в небе после буриС ее разнообразием прекрасным!Зато как мерзко было на земле!Мир и надежда, праздник и любовь,В единый миг растоптанные злобой,В людской смешались хаос, и досельНе разделить его стихий: все времяИдет борьба! Как могут столь светлоСиять лучи, из туч ваяя тучки,Прелестнее безоблачных небес, —Цепь снежных гор и башен золотыхИ рябь волны пурпурной океана…Земля волшебно повторилась в небе,И кажется — навек, то так летуче,Так мимолетно на нетленном своде,Что лишь виденьем можно звать ее!И все ж в душе живет виденье это
И душу греет, растворяясь в ней,Так что закат с восходом стали часомЛюбви и грусти; только равнодушныйНе видит царства этих двух сестер,Нам сердце обновляющих настолько,Что мы не сменим их укоров нежныхНа все восторги буйные, чьим кликомКогда-нибудь был воздух сотрясен!А в их дворцы поклонник верный входитНайти покой, передохнуть на миг,Но в этот миг прохлады и покояТак много неба он вдохнет, что сможетВлачить обычный груз иных часовИ, как во сне, с их тягостью мириться,Хоть, кажется, и делит он с людьмиИх долю наслаждений и печалей…Любовь и грусть… два имени, но чувство —Одно; и лишь в душевной вечной мукеМеняем звуки
мы, а суть все та жеИ неподвластна нашей жажде счастья.

Балеа

Ты так спокойна в мыслях, а меж темДень этот, может быть, для нас последний.

Мирра

Я потому восход и стерегу,И шлю глазам, что с ним вот-вот простятся,Упрек: зачем так часто, слишком часто,Они его встречали без восторгаИ восхищенья, должного томуКто не дает земле быть столь же бреннойКак плоть моя. Гляди: вот бог халдейский;Когда гляжу — уверовать готоваВ Ваала.

Балеа

Он теперь царит на небе,Как на земле царил.

Мирра

Он стал сильней:В одном луче таит он больше славыИ силы, чем любой монарх земли.

Балеа

Бесспорно — бог он!

Мирра

Греки так же верят.Но думаю порой, что гордый шарСкорее — обиталище бессмертных,Чем божество… Смотри: прорвал он тучиИ так в глаза мне засиял, что мирВокруг затмился. Нет, глядеть нельзя!

Балеа

О! Слышишь звук?

Мирра

Нет; показалось только.Бой — за стенами, не внутри дворца,Как было ночью. С той минуты страшной
Стал крепостью дворец. Здесь, в самом центре,В глуби дворов обширных, между залВеличественных, равных пирамидам(А это все брать надо шаг за шагом,Чтобы сюда ворваться, как вчера),Здесь далеки мы от грозы военнойДа и от славы.

Балеа

Но вчера ж сюдаОни проникли.

Мирра

Да, рывком; и тут жеОтбиты смело. Мужество и зоркостьОхраной служат нам теперь.

Балеа

Дай небоУдачи им!

Мирра

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пандемониум
Пандемониум

«Пандемониум» — продолжение трилогии об апокалипсисе нашего времени, начатой романом «Делириум», который стал подлинной литературной сенсацией за рубежом и обрел целую армию поклонниц и поклонников в Р оссии!Героиня книги, Лина, потерявшая свою любовь в постапокалиптическом мире, где простые человеческие чувства находятся под запретом, наконец-то выбирается на СЃРІРѕР±оду. С прошлым порвано, будущее неясно. Р' Дикой местности, куда она попадает, нет запрета на чувства, но там царят СЃРІРѕРё жестокие законы. Чтобы выжить, надо найти друзей, готовых ради нее на большее, чем забота о пропитании. Р

Lars Gert , Дон Нигро , Лорен Оливер

Фантастика / Хобби и ремесла / Драматургия / Искусствоведение / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Социально-философская фантастика / Любовно-фантастические романы / Зарубежная драматургия / Романы
Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия