Сборник стихов

Скажи мне, что я Ёж, скажи мне, что я Кот.Скажи мне, что я гном, малыш и обормот.Что есть ещё любовь, что плоть гоняет кровь.Погладь моё лицо. Разгладь дурную бровь.Поправь колючий шарф, как будто ухожу.Спрячь шарф в прихожей в шкаф, как будто прихожус работы, из цехов, с какой-нибудь войны.Нет никаких стихов. Нет никакой вины.Я безалаберный, но тот, кто всем сказал:«Я провожу её», и, правда, провожалдо дома, до дверей, до комнаты твоей,

до самого конца, до близкого лица.

«Ангел-хранитель, полузащитник…»

Ангел-хранитель, полузащитник,вертит в руках мою жизнь, как подшипник —старенький, полуслепойслесарь-механик седой.В окнах каптёрки мазня чёрно-белая,носится по двору как угорелаяшавка, воняют пимы.Вялый мультфильмик зимы.Ось заедает, не ладится привод,

бензонасос барахлити не приносит насущного пиваученичок, паразит.

«Я стал терпелив, прозорлив, как див…»

Я стал терпелив, прозорлив, как див,где надо — спесив, когда надо — слезлив,в игрушечном интернете брожу, как миф,поскольку, по ходу, жив.А на самом деле — мертвее всехмёртвых, то есть абсолютно мёртв.Из гробницы памяти шлю наверх

оцифрованный голос, свой личный морф.Много знаю, впрок, до поры, молчу,сплю три тысячи лет, как тот фараон,готовлю проклятие электрическому лучуфонарика. Good afternoon, лорд Карварнон.

«Периферия — хорошее слово. А потому, что там нечего делать…»

За беззаконные восторги…

О. МандельштамПериферия — хорошее слово. А потому, что там нечего делать.И оттого возникает свобода, словно в окошке небесное тело.Сдержанно, тихо. Невзрачные рифмы. Доброе слово, что кошке приятно,

перебивают неясные ритмы — музыка сфер тяжела, неопрятна.В третьеразрядном отеле, включая плоский, прибитый к стене телевизор,смутно какой-то мотив различая сквозь трепотню, обывательский бисер.То, что за стенкой, скрипя, нарастает. То, что проделывать дома неловко.Что этих пташек сюда привлекает? Там дальнобойщик, где лучше парковка.Где дальнобойщик, там круглая девка. Где эта девка, там грубое мясо.Выше вздымай неуёмное древко. Громче, фальшивые вопли экстаза.Клёкот чужой, без закона восторги. Вот она, вот она, казнь звуколюба.Мебель казённая, плотные шторки. Тише, быстрее. То нежно, то грубо.

Лондон

Николай Байтов. Шуршанье искр

«Ты просушил ботинки? — спросила она…»