Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Вернувшись из поездки в совхоз, мы с В. Амеличевым написали очерк на две газетные полосы «Когда зацветают сады». Фотокорреспондент Л. Петров иллюстрировал его своими фотографиями, а художник М. Рудаков — рисунками. Позже весь этот материал вошел в литературно-художественный и публицистический сборник «Земляки», выпущенный Калужским книжным издательством. Теперь это библиографическая редкость и наша история.

И вот теперь скажу о нем, моем герое очерка. Это Анатолий Мельников. А при чем здесь он? Да при том, что как раз и был вожаком беляевской молодежи. Боевой, напористый...

Весной 1996 г. получаю письмо от А. Мельникова. Но уже не из угорского Беляева, а пригородной юхновской деревеньки Барановка. И вот что он мне писал: «Трофимыч! Пишу тебе в чистый четверг, дабы мысли были чистыми, накануне праздника Воскресения Христова, а поэтому прими мои самые искренние поздравления и пожелания. Христос Воскресе!

А пишу тебе, чтобы не только поздравить с праздником и пожелать всех благ в этой нелегкой жизни, но и рассказать о ситуации, которая задела меня за сердце.

Мы, дети войны, не видевшие детства, сидевшие в концлагерях, в своих провинциях ощущаем все «прелести» нынешней жизни в стране. Как и во многих областях, многие мирные калужские жители были временно оккупированы немецкими фашистами и частично угнаны в Германию, а часть семей была помещена в концлагеря на территории Белоруссии, Смоленской и других областей. Были угнаны и многие семьи моего Юхновского района, а две деревни — Савенки и Харенки — вообще исчезли не только с карты, но и из архивов и истории Калужской области.

Нынешнее германское правительство пошло на то, чтобы выплатить компенсацию вышеуказанным жителям оккупированных регионов из расчета 30 марок в месяц. Об этом, кстати, было написано в твоей газете «Знамя» за 26 января заместителем председателя комитета по соцзащите.

Но вот что, Трофимыч, главное, многие малолетние узники (их, кстати, остается все меньше — умирают), ранее оформившие документы, компенсацию получили, а те же, кто оформлял в конце 1995 г., в начале 1996 г. — не получили даже стартовой суммы, им отказали. У меня лично сестра получила, а мне — шиш, хотя были всюду вместе одной семьей». Читал я и перечитывал письмо Анатолия и диву давался. И горькие мысли роились в голове. Вот тебе и раз! Сколько лет знались, сколько раз виделись, а то, что он был узником фашистских концлагерей... Он — Толька Мельников боевой комсомольский вожак... Он — Анатолий Мельников, впоследствии вожак беляевских коммунистов... Волевой, веселый, гордый...

Да, как говорится, ни сном, ни духом не знал я тогда ту беду Анатолия Мельникова. Да в ту нашу счастливую пору рывков вперед к коммунизму и больших светлых надежд мы многого не знали. Как не знаем еще больше сейчас. Причем куда горшего. И, пожалуй, еще и поэтому «Знаменка» стала активно воевать с чиновниками власти за лучшую долю бывших узников фашистских концлагерей.

С большой военной беды, можно сказать, началась и продолжается беспокойная, крутая жизнь Мельникова. Родился он в 1936 г. в юхновской деревне Харенки, которой, по его словам, нынче и на свете нет. Лишь в памяти еще живых людей осталась. А уйдут из жизни они, уйдет и память о ней.