Секретарь старшего принца 8

И эта фраза Тарского герцога, его расчётливые мысли — они гораздо честнее полуистерики герцога Лаурийского, упавшего на колени и в слезах и соплях умоляющего его помиловать, ссылающегося на глупую жену, так боящуюся драконов, что он поспешил её защитить («Вы же понимаете, что я как супруг должен был защищать её любыми средствами!» — лепетал он). Правда, поняв, что мы настроены на диалог, он просил пообещать, что Элор не заберёт его жену, чтобы как-то оправдать своё униженное положение.

Из всех герцогов именно Лаурийского кто-то направлял на мысль взбунтоваться небольшими, непротиворечивыми ментальными установками (легко внушить человеку, опасающемуся драконов, что драконы угрожают его благосостоянию, поэтому надо их отпугнуть).

Я пользуюсь практически этим же инструментом: словами и ментально внушаю ему, что его зачаровали менталисты Неспящих, что он не потерпевший поражение бунтовщик — а спасённая нами жертва ментального вмешательства. Лаурийский герцог слишком поверхностный и внушаемый, за ним будет нужен глаз да глаз.

Признание нашей силы и власти от Тарского герцога чище и искреннее быстрого согласия Ирданского герцога служить нам и сдать Неспящих, потому что покорность Ирданского герцога иллюзорна: она основана не на страхе перед нашей силой в целом, а на страхе перед конкретной ситуацией. Ситуация изменится — изменится и поведение. Уж я, как менталист, могу это гарантировать.

И моё согласие сотрудничать с герцогом Ирданским столь же иллюзорно — его, возжелавшего стать вампиром, я не могу воспринимать без отвращения. Не могу не использовать случай через него подобраться к Неспящим, но это — не сразу, не так очевидно и не в той форме, в которой мы договариваемся: он сообщает всё, что знает о них (а полезного он знает мало), и сообщит об их попытках выйти на связь (если таковые будут) в обмен на свободу и сохранение статуса. Настоящая моя работа с ним начнётся позже, когда он почувствует себя в безопасности.

С герцогом Тарским, совершенно по-драконьи признающем нашу власть потому, что мы сильны и можем эту силу легко применить, всё проще и одновременно сложнее.

Его на бунт толкнула специфическая смесь личностных черт: авантюризм (воевать против драконов занятие рискованное), определённое благородство (он мог сдать своего кредитора герцога Ирданского и тем самым избавиться от долгов, но предпочёл отработать участием в заговоре), некоторая леность (ему проще поддержать мужа любовницы, воспитывающего его сына, чем принять заботу о них на себя и разбираться с ревностью своей законной супруги), некоторая принципиальность (он искренне считал, что драконы могут только разрушать, запугивать своими габаритами и таскать всякое разное в сокровищницы).

И вот теперь он согласен служить нам, а я не знаю, что с ним делать: вроде и наказать надо за участие в заговоре (а мы всех накажем: сначала продемонстрируем их всем как спасённых от Неспящих и используем для своих целей, а потом накажем), но с другой… он вполне может стать верным подданным. Из всех троих он единственный, на мой менталистский взгляд, реально может стать нашим человеком. Пусть не испытывающим к нам тёплые чувства, но подчиняющимся не только на эмоциях, но и по велению здравого смысла. Если бы он ещё был эффективным управленцем, схватилась бы за него, но у него с финансами неладно, долги большие, то есть как герцог он не слишком хорош, поэтому сохранять его статус чревато.

А потом, пометавшись с принятием решения, я осознаю, что ничего решать мне прямо сейчас не надо.

И дело не только в том, что на решение есть время — сначала, как уже упоминала, мы всех их выпустим.

Мне не придётся это прямо сейчас решать потому, что займёмся этим с Элором вместе. Обсудим, взвесим все «за» и «против», после чего найдём устраивающий нас вариант.

С меня в очередной раз словно камень спадает, и всё вдруг кажется проще.

* * *

Перед тем, как выпустить герцогов к их семействам и прочим обитателям дворца для рассказа о чудесном спасении из лап Неспящих, я закрепляю их желание сотрудничать установками: внушаю им, что сразу после освобождения надо вести себя очень осторожно и правильно, чтобы не оказаться в пыточной. Эта установка по сути лишь усиливает их собственное желание сохранить свободу, подпитывает уверенность, что первое время мы будем пристально наблюдать за ними, поэтому необходимо следовать предложенной нами легенде.

Всего лишь небольшая манипуляция — и дней пять-восемь мы можем не беспокоиться о том, что они что-нибудь учудят на территории дворца. Пять дней точно они и двусмысленность сказать не смогут из страха нас рассердить и загреметь в подземелье. Дальше всё будет вариативно, но через пять дней я их на лояльность проверю.

А пока…