Семья

– Помню, и ещё, кажется, она согласилась выплачивать какие-то ежегодные проценты с прибыли.

– Да. Так вот Ирина передала все права на бизнес дочери.

– А Светлана и её муж делиться не желают.

– Зять ещё и иском за вымогательство угрожает.

– Завидные отношения дочки и папы. И?

– У Николая нет денег на юриста, он опять в какой-то афере пролетел. В обмен на его информацию, адвоката оплачу я.

– Николай продал тебе информацию? О ком? Кто в твоём окружении роет тебе яму и является исчадием ада?

– Андрей.

– Нет! – Моё легкомыслие испарилось.

– В последнее время у меня возникли вопросы по ряду счетов в Венгрии и Польше. Маленькая, я собираюсь всё тщательно проверить, не оскорбляя Андрея подозрением.

– Ты уже оскорбляешь! Андрей открытый и честный человек, вот и задай ему свои вопросы в открытую! Да, у Андрея есть слабость – он легко увлекается, но, может, он инвестировал…

Серёжа покачал головой.

– Не тот случай! Маленькая, Андрей подвержен влиянию. И это не слабость, это порок.

Я вздохнула, сказать мне было нечего, и Тата называла внука «телком».

С Татой мы подружились сразу. Бывает так в жизни – встретишь человека и с первого взгляда, с первого слова понимаешь, что он твой. Не знаю, каким чутьём почувствовал Серёжа, как понял Андрей, но в день знакомства они оставили нас вдвоём.

Тата рассказывала о себе:

– Страшно было, Лида. Маленькая же я была в блокаду, а страх свой помню. И, знаешь, не так тяжёл голод, как холод. Холод терпеть совсем нельзя. Мама умерла, мы с бабушкой остались. Думаю, из-за меня она выжила – знала, не станет её, так и мне не жить. Сейчас фильмы про блокаду ставят. Дрянь фильмы, Лида. Не так всё было. Выжили те, кто принял условия, как есть. Кто негодовал, тот слабел духом и умирал. Героизм в том, чтобы, не жалуясь, делать каждодневные дела. Не наперекор, не со злости, не с отчаяния, а просто жить. Ну ладно, дело прошлое! Андрей сказал, ты Ленинград любишь?

– Люблю. Как домой приезжаю.

– А как к новостройкам нашим относишься?

– Никак. – Я пожала плечом. – Лишь бы старый город не трогали.

– А я сержусь. Эта новая архитектура, как прыщи на красивом лице. Ну да моё время ушло. Вам с этими прыщами жить.

Потом Тата рассказывала о своих любимых:

– Бывало, смотрю на сынка и думаю, может, подменили мне его в роддоме случайно? Но нет – наш! Внешне-то он один в один Кирилл покойный. Поначалу, как Кирюша оставил меня, со мной казусы происходили. Валентин сядет за стол, как всегда, весь в мыслях своих – умри я, он сразу и не заметит, резко за чем-нибудь повернусь и вижу – живой Кирилл мой сидит. Сердце радостно зайдётся… потом одумаюсь. Теперь Валя всё больше и больше на отца походит, а я уж не путаюсь, привыкла, давно Кирилла нет…

Я ведь не попрощалась с ним, котлеты хотела к обеду пожарить, будь они неладны, за мясом на рынок пошла, а вернулась, Киречка мой сидит в своём кресле, книга на пол упала, а он не дышит. Успокаиваю себя, не мучился без меня, лицо спокойное. Видать, на том свете большая нужда в нём, раз так внезапно ушёл. И ведь не верю я в Бога, Лида, а не хочется, чтобы человек заканчивался кормом для червей. Неразумно и не по-хозяйски это! Не верю в сказки про тот свет, а встретиться с Кирюшей мечтаю. Один он у меня был, первый и последний, другого ни в мыслях, ни телом не знаю. В шестом классе училась, когда влюбилась в него. Он в соседнем дворе жил, старше меня, мотоцикл у него был трофейный. Отец его мотоцикл этот как-то добыл, с фронта на нём вернулся. Так вот, Кирилл въезжает во двор, мотоцикл под ним ревёт, воняет, девчонки прихорашиваться начинают, заглядываются на него, а я малая ещё, в сторонке от восхищения обмираю, какой Кирилл красивый, и запах вони его мотоцикла самый желанный. – Прервав саму себя, Тата строго посмотрела на меня. – Ты с норовом. Характер – не перебьёшь! Мужик покорности, да ласки от бабы ждёт. Сергей – твой! Не видела я, чтобы мужчина так женщину любил. Береги любовь его.

– Я тоже его люблю, Тата. И если его потеряю, то и жизни не станет – вместо жизни одна зола останется.

– Ну-ну. Что любишь, вижу, светишься вся! Да и как такого не любить? Знаю, Аська моя тоже, как кошка, в него влюблена была, сама мне покаялась, что грех готова была совершить. А я, знаешь, не виню её, по-бабьи понимаю. Несчастлива она с сынком моим, тот и днём, и ночью всё молекулы соединяет. Да добро бы большой учёный был, а то так, на кандидатскую ума хватило и всё на том. Не отец, не муж, не сын. А со снохой мне повезло! Больше, чем с сыном. Если бы не Аська, не знаю, как бы я смерть Кирюши пережила. Она молодец, всю семью на своих плечах вытягивает! Откуда и силы столько берёт? Внучок-то мой тоже жидковат. Телок. Совсем не в семя Кирилла ни сынок, ни внучек. – Она махнула рукой. – Заболтала я тебя. А по поводу любви, так тебе скажу. Любовь нельзя потерять, она не иголка. Любовь можно убить. Чего головой мотаешь? Не согласна?