Семья

– Дай ротик… – горячо и наскоро поцеловал, развернул от себя и легко хлопнул по попе, – бегом, у тебя пять минут.

Я понеслась в спальню, а он отправился в Аквариум.

День пятый

Мы вернулись в спальню утром, к самому кормлению. И к моменту, когда я вышла из ванной, Серёжа уже принёс деток из детской. Я бросилась на кровать, поправила подушки под поясницей и вспомнила:

– Ой, Серёжа! Окно не закрыла!

Он остановил меня:

– Сиди!

Подал мне Катю, потом Максима. Подошёл к окну и, закрывая форточку, удивлённо спросил:

– Что она делает?

– О ком ты?

– Да Маша вроде! Зачем-то костёр на кострище развела.

– А Василич видит её?

– Василич? Нет. Стефан стоит у конюшни. А вот и Василич вышел! Зачем она костёр разожгла? – спрашивая, Серёжа мельком взглянул на меня и опять обратился к событиям за окном. – Развернула что-то… тряпка большая какая-то…

– Платок. Подарок Его Высочества.

Серёжа умолк, продолжая смотреть в окно.

– Что там? – спросила я.

– Горит! Маша, по-моему, плачет, голову опустила.

Катя бросила сосок и широко улыбнулась, в первый раз сегодня.

– Ах, моя девочка! – Я наклонилась, поцеловала дочку в лобик. – Солнышко ты наше улыбчивое!

– Сейчас и себя вместе с платком спалит! Что за… ногой костёр тушит… подол загорелся!

– Девочка наша славная!

Катя боднула грудь в поисках соска.

– Василич-то, что медлит? – отвлекаясь от ребёнка, спросила я.

– Бежит Василич! Со всех ног бежит! Ты представление придумала? – Серёжа выпустил из руки край шторы и повернулся к нам.

Я покачала головой.

– Нет. Я только посоветовала изрезать или сжечь платок. А Маша молодец! Как поэтично совет исполнила! Костёр в ночи! Уничтожение памяти о грехе на глазах любимого! Ну а то, что с угрозой поджечь себя, так это не нарочно. Маша на кухню торопится, а костёр тушить не умеет.

Серёжа присел у меня в ногах и поправил:

– Не грех, Девочка, просто слабость.

– Нет, Серёжа. Слабостью может быть один раз, а когда неоднократно, это блуд. Была бы за этим любовь, то и греха бы не было. А так… Маша принца не любит, прельстилась на его статус.

Макс наелся, оглядел глазками вокруг себя.

– Сынка мой! – позвал Серёжа, забирая его от груди; отвлек Катю и принялся уговаривать: – Доедай, малышка, не торопись! Я здесь! Жду, когда ты насытишься!

Катя будто поняла и, скосив на Серёжу глазки, набросилась на грудь.

Переглянувшись, мы рассмеялись.

После выездки, я заглянула на кухню.

– Маша, доброе утро!

Маша подняла на меня измученные бессонницей и слезами глаза.

– Так и не спала ночью? – сочувственно спросила я.

Жалко скривившись, она доложилась:

– Не хочет Вася прощать. Подол у меня загорелся, так он потушил, развернул меня и толкнул в спину. «Иди, – говорит, – переоденься! Дымом вся провоняла!»

– Спас он тебя, значит! И переодеваться отправил? – Я рассмеялась. – Заботится!

Маша смотрела растерянно, не зная, что выбрать, то ли рассердиться, то ли обидеться. Обида пересилила – глаза наполнились слезами, едва слышно, она спросила:

– Смешно тебе?

– Ох, Маша! Потерпи немного! Дома твой Вася сегодня ночевать будет! Обнимет ночью крепко и расскажет, как испугался за тебя!

– Он тебе что, сам сказал?

– Ага. Планами на ночь поделился! – Я опять засмеялась и выбежала из кухни.

Маша всё-таки обиделась – завтраком не потчевала, молчком поставила блюда на стол и ушла на кухню. Мы с Серёжей продолжали разговор, начатый в спальне:

– И что ты надеешься от Светланы услышать?

– Надеюсь, что она сама, без понуканий, решит уйти.

– И бросит дочь?

Неуверенная в подобном развитии дела, я всё же кивнула.

– В любом случае, вначале я с ней поговорю, должна же она понимать, что её образ жизни не годится для её дочери.

– Хорошо, – согласился Сергей, – дождись меня. Я подпишу контракт – процедура скорее протокольная, чем деловая, вернусь скоро.

Я опять кивнула и подняла голову, встречая поцелуй подошедшего Андрэ.

– С добрым утром, Андрей!

– С добрым утром, детка! Прости за опоздание! Чудесно выглядишь, счастьем светишься, любо смотреть на тебя!

Я смутилась и украдкой взглянула на Серёжу – посылая мне поцелуй, он чуть заметно чмокнул губами воздух перед собой. Наша бессонная и жаркая ночь прошла, оставив на лицах счастье, а в телах звенящую радость.

– Детка, мне срочно надо улететь в Париж, – объявил граф.

– Что случилось, Андрей?

– Не тревожься! – Он успокаивающе похлопал меня по руке. – Умер мой давний приятель. Старый человек! Пусть покоится с миром! Назначил меня душеприказчиком.

Маша принесла яйца «Пармантье» и молча поставила перед Андрэ.

– Благодарю, Маша! – Граф проводил её внимательным взглядом. – Так вот у почившего осталась… эээ… не совсем адекватная дочь. Взбалмошная особа, возомнившая себя спасителем Земли. Она уже заявила прессе, что намерена использовать состояние отца на защиту планеты от пожирающего её человечества.

– Звучит устрашающе! Дочка придерживается идей радикального экологизма?

– Похоже на то. Маша неважно выглядит, детка. Что, поправить ничего нельзя?

– Всё в порядке, милый. Конфликт разрешился, осталось дождаться, когда Василич будет готов обнять жену. Ты надолго уедешь?