Сэр Евгений

— Я знаю всё это, аббат. Но ты не разрешил всех моих сомнений, поэтому задам тебе ещё вопрос: почему мы проиграли войну за Гроб Господень? Ведь мы воевали за истинную веру, несли свет животворящего креста людям! Почему Бог не поддержал нас в нашем начинании?

— Да потому, что это только мы несли веру — тамплиеры, госпитальеры, воины и священники! А где в это время были все остальные? Где были все эти короли с их армиями, их вассалы, знать, аббатства, купцы и ростовщики? Почему они жирели дома за нашими спинами, вместо того чтобы стоять с нами на поле битвы плечом к плечу?! Все они, имеющие как власть, так и богатства, почему они не помогли нам?! Воинами, оружием, деньгами! Это они оказались неугодными Богу, а не наша вера! — аббат замолчал, подбирая слова, которые достигли бы как ума, так и сердца Конрада. — Я думаю, что именно тогда у основателей нашего общества стали появляться мысли об ордене, который объединит все страны под единой властью. И ты, и я, мы все, делаем одно большое дело, пытаемся объединить под нашими знамёнами рыцарей всей Европы и превратить их в несокрушимую силу, которая сметёт с лица земли всех неверных и превратит наш мир в Царство Божье!

— А если Бог не примет наших жертв и усилий? Если окажется, что мы неверно понимали цель или шли не той дорогой?

— Тогда скажи мне, Конрад: наша мать-церковь сейчас идёт нужной дорогой? Как тебе нравятся её методы искоренения ереси?

— Не нравятся. Именно потому, что наши действия схожи, у меня возникают сомнения в них. Ведь шпионы, пытки и костры, используемые для вылавливания и уничтожения еретиков, мало чем отличаются от наших средств достижения цели.

— В этом мире ничтожно мало правды и справедливости, именно поэтому мы вынуждены так действовать. Проливаем кровь наших недругов, среди сильных мира сего ищем единомышленников, собираем земные сокровища, но при этом знаем, что не ради наших прихотей мы губим наши души, а во имя благой цели! Если меч не закалить, что с ним произойдёт, Конрад, в первом же бою?

— Он сломается.

— Вот именно! Ни ты, ни я, мы не хотим, чтобы нас сломали в первом же бою! Нам надо отразить удары наших врагов и повергнуть их в прах, чтобы те, кто придёт после нас, могли спокойно строить государство без границ, без лицемерных и лживых епископов, без жестоких и эгоистичных правителей, сидящих на тронах. Да, мы хотим завоевать весь мир, но не для себя, а для того, чтобы донести до всех и каждого истинную веру! После чего мы припадём к ногам Сына Божьего и скажем: возьми его и царствуй нам на радость!

— А как же мы?! Ведь для нас, творящих Зло даже во имя Добра, будет закрыто Царство Божье!

— Если я верю, что наше дело правое, Конрад, а оно правое, то я согласен пожертвовать всем. Здоровьем, жизнью… душой. Надо будет — буду пытать, надо будет — буду глотки спящим резать… Знаешь, Конрад, я скажу тебе то, что ещё никому не говорил. И не подумай, это не богохульство и не отречение от веры нашей! Просто я осознаю, что мои прегрешения столь велики, что не отмолить их никакими молитвами и постами, а значит, гореть мне в аду веки вечные! Но не своими помыслами, а только своими деяниями я заслужил столь ужасную кару! Только вера в Царство Божье, которое когда-то наступит на земле, поддерживает меня! Именно поэтому мы будем рвать глотки врагов зубами, когда у нас затупятся ножи! Ты со мной, Конрад?!

— Да, Ричард. Я с тобой! И всё же… я хотел бы тебя спросить ещё об одном.

— Спрашивай. Разреши до конца свои сомнения.

— Разве ты сам не подвержен подобным сомнениям?

— Я человек, Конрад, а значит, подвержен сомнениям и соблазнам. Но когда они приходят ко мне, я задаю себе вопрос: если не мы, то кто? — Аббат помолчал, придавая тем самым вескость своим словам, затем продолжил: — Этот холодный и лживый мир прогнил насквозь и только в нашей власти, Конрад, построить новый мир, угодный Богу! Но сначала все мы, ты, я и другие, должны построить его в наших душах и научиться защищать его. Ты должен быть сильным, брат!

Я стоял на каменном крыльце и думал, что, помимо бешеного нрава, мне, похоже, передалась рыцарская честность Томаса Фовершэма, полученная им в наследство от его отца. По-другому никак нельзя было объяснить, зачем я ввязался в это дело. И вот стой теперь здесь и жди новых неприятностей.

Кто эти шесть вооружённых до зубов воинов, приближающихся к дому? Враги или нет?

Ответ на мой вопрос был дан могучим рёвом, который исторг из себя скакавший во главе отряда всадник:

— Где леди Эдит?! Если невинной девице было причинено хоть малейшее насилие, я спалю это змеиное гнездо! Живо отвечайте, если хотите жить!

С облегчением выдохнув, я крикнул в ответ:

— Не волнуйтесь, сэр! С ней всё хорошо! — Затем повернулся к телохранителю: — Джеффри, живо приведи сюда леди Эдит!