Сердце феникса

Надо признать, я ощущаю вину. Брейн прав, не стоило петь ту дурацкую песню. Но что сделано – то сделано, нужно жить дальше.

Вчера Гарвейн показал нам стеллажи с рукописями сидов. Бумаги находятся в дальнем углу Архива и свалены кучей без всякой систематизации. Да и как иначе? Никто из дроу не может даже названия прочитать! А куча весьма впечатляющая. Здесь есть и пергаментные свитки, запечатанные в серебряные и медные тубусы, и пухлые фолианты в берестяном переплете, и облаченные в кожу гримуары с гравюрами.

До сих пор на Эретусе магические книги переписывают от руки, причем писарь вкладывает в каждую строчку часть своей магии. Без этого книги станут всего лишь набором букв и страниц. Но маги-теоретики, все как один, обладают ужасным почерком. Попробуй еще разбери их каракули.

– С чего начнем? – интересуется асур, задумчиво глядя на гору свитков и постукивая хвостом по бедру.

– Давай с самого конца и будем продвигаться к выходу? – предлагаю, пряча тяжелый вздох.

Если нам не повезет, то мы застрянем здесь на месяц, а то и больше. Ведь мало прочесть название, мне придется просматривать весь текст, пытаясь вычленить ключевые слова. Одна надежда, что моя кровь отзовется – и свитки отреагируют на нее.

Спустя полчаса работа кипит во всю: Эрионар, стоя на передвижной платформе, подает мне тубусы, я осторожно раскрываю их, разворачиваю свитки и пробегаю глазами, ожидая увидеть всего две руны: «йон синруадх» – вечная птица, или «надхе суар» – воскрешение. Не найдя желаемого, издаю тяжкий вздох, упаковываю бесполезный пергамент обратно в тубус и откладываю в сторону.

Перебирание древних бумажек угрожает затянуться надолго…

От напряжения у меня начинают болеть глаза, затем к ним присоединяется и голова. Я уже собираюсь сказать, что все, не могу больше, но меня прерывает характерное гудение зеркала связи.

Мы с Эрионаром обмениваемся удивленными взглядами. Интересно, кто это там?

– Пойду, гляну, – говорит он, опуская платформу.

Я устало пожимаю плечами: кто бы там ни был, он в любом случае не знает языка сидов и ничем не сможет помочь.

Через пару минут раздается сухой голос асура:

– Приветствую, Ваше Величество.

Мои уши встают торчком.

Величество? Какое из них?!

– Это зависит только от Эль, – продолжает Эрионар, отвечая, видимо, на вопрос собеседника. – Как она скажет… Хорошо, я ее позову.

Слышатся приближающиеся шаги. Я быстро утыкаю нос в очередной свиток и придаю лицу мученическое выражение. Пусть думает, что я страдаю над текстом, а не подслушиваю разговор.

– Эль, – асур останавливается у меня за спиной.

Я вопросительно оглядываюсь.

Он стоит, привалившись к одному из стеллажей, и смотрит на меня очень странно.

– Это Даггерт, – отвечает на мой немой вопрос. – Он хочет поговорить с тобой. Наедине.

– И о чем? – бормочу, поднимаясь.

Нервы где-то в районе желудка превращаются в тугой узел.

– Он мне не сказал. Я оставлю вас на десять минут.

Эрионар касается своего кольца-амулета. Хочу остановить его, даже рот открываю, но замираю, так и не произнеся ни слова. Губы асура изгибает понимающая улыбка. Он поворачивает кольцо и исчезает.

Я направляюсь к злополучному зеркалу.

***

Даггерт ждет, угрюмо постукивая пальцами по столу. В зеркале виднеется его хмурое лицо и кряжистая фигура до пояса.

Меня и раньше удивляло, почему король дроу так отличается от своих высоких и стройных соплеменников. Он хоть и не выглядит таким низкорослым, как дварфы, но сложение у него более мощное, чем у того же Айренира. И всегда при взгляде на него у меня возникает крамольная мысль: а не согрешила ли мать Даггерта или бабка с каким-нибудь дварфом?

Разумеется, высказывать вслух свои подозрения я остерегаюсь. Но в какой-то книге мне попались гравюры молодого Даггерта и его брата Дартовера – того самого короля, который уничтожил сидов, а сам сошел с ума. Так вот, у Дартовера внешность идеального дроу: высокий, стройный, с острыми, хищными чертами и колючим взглядом. Даггерт ниже его на полголовы и в два раза шире в плечах. Да и лицо у него отличается: широкие скулы, крупный нос, тяжелый квадратный подбородок.

А может, это не мать согрешила? Может, как раз отец Даггерта прижил его от любовницы-дварфки?

– Не узнаешь? – хмыкает он, выводя меня из задумчивости. – Вроде недавно виделись.

Я понимаю, что уже минуту стою, положив руку на спинку кресла, и невежливо таращусь на короля.

– И вам здравствовать, – изображаю приличествующий случаю кивок и опускаюсь в кресло. – Зачем вы хотели меня видеть? И почему наедине?

Он прекращает постукивать по столу и подается вперед.

– Есть новости. Разведчики доложили, что в Первородном лесу повысился магический фон. И его эпицентр находится как раз в районе Королевских холмов. Похоже, герцог пытается пробиться к подземному храму.

Я замираю, стараясь не выдать эмоций. Только чувствую, как сжимаются пальцы, впиваясь в подлокотники кресла.

– Карион?! – выдыхаю, не веря своим ушам. – Но… это невозможно!

Даггерт морщится: